— Вся шутка в том, что если ты блестяще — а я, зная тебя уже три года, нисколько в этом не сомневаюсь — ответишь на один из двух вопросов, второй можно преподавателю уже выдавать в общих словах, тем более, что это философия! — Вадик сел на подоконник и выглянул в открытое окно.
Напротив Алининого общежития стоял шестиэтажный дом еще довоенной постройки. Жизнь в квартирах, в основном коммунальных, окнами выходивших во внутренний двор, постоянно была наполнена событиями и чем-то напоминала театр или балаган.
Из-за июньской жары занавески на окнах были разведены, поэтому сейчас, сидя на подоконнике, как в ложе зрительного зала, Вадик мог наблюдать происходившие на противоположной стороне двора и семейные скандалы, и любовные сцены, а также улавливать кухонные запахи.
— Ну ладно, Вадик, ради тебя я прервусь на часок, но не больше! — примирительно сказала Алина и стала разбирать принесенные им продукты.
Ефремов уже собрался спрыгнуть с подоконника на пол, когда взгляд его зацепился за странное сооружение, выглядывавшее из-под умывальника.
— Это что такое? — он пальцем показал под раковину.
Там на полоске линолеума стояла черная плетеная корзина для бумаг, верхняя часть которой была обернута алюминиевой фольгой. В этой фольге, как в гнезде, лежал перевернутый вверх ногами электрический утюг.
— Это моя печка, — спокойно объяснила Алина. — Я купила вот эту сковородку и готовлю в ней на днище утюга. Это новый утюг, дорогой, с терморегулятором. Когда мне нужно поджарить яйцо, я его ставлю на «полотно», а если хочу тушеной картошки, тогда переключаюсь на «шерсть».
Вадик выкатил глаза:
— Но это же жутко опасно! Ты же можешь сгореть! Как ты вообще до сих пор жива? А если ваша комендантша узнает, она же в два счета выгонит тебя из общаги!
— Нет, Ермолаевна меня не тронет. Я ее, и ее дочку обшиваю. А утюг нам положен по списку имущества. Вон, не ленись, прочти, висит в рамке за шкафом, — куда-то в сторону кивнула Алина, мелко нарезая овощи для салата.
— Я знаю, что ты подрабатываешь шитьем, но ведь эти заработки не постоянны, — говорил через полчаса Вадик, с аппетитом уплетая только что поджаренные на утюге горячие бутерброды.
— Но все же это ощутимая прибавка к моей стипендии! — заметила Алина.
— А почему ты не живешь у Зуевых? — поинтересовался Ефремов. — Они же твои родственники, а Ритка и Клавдия Елисеевна в тебе души не чают.
— Да, верно, — девушка согласно кивнула. — Если бы они узнали, что я вот так завтракаю и обедаю, готовя на утюге, то, конечно, закатили бы мне скандал и силой привезли бы к себе. Но я хочу быть свободной и независимой! — она гордо подняла голову.
