Афанасьева, предупредив о возможной поездке вместе с шефом на совещание: то ли в ТАСС, то ли на Старую площадь. В просторной начальственной приемной вышеупомянутый Павлов застал двух посетителей, на одного из которых сразу обратил внимание, так как он был в военной форме и имел звание полковника ВВС. В руках у товарища полковника была газета «Красная звезда», которую он с волнением переминал в руках и весь вид его свидетельствовал о том, что он явно чем-то расстроен. Второй посетитель в элегантном светлом костюме с красивой папкой в руках, напротив, был невозмутим, так как по всей очевидности, откинувшись на спинку удобного кожаного кресла, дремал. С чувством радостного изумления Павлов узнал популярного кино-режиссера Эльдара Рязанова и вопросительно посмотрел на секретаря приемной Ольгу Ивановну Кныш — аккуратную и приятную женщину, немного за сорок. Улыбнувшись, она развела руками, и Павлов приготовился к неопределенно долгому ожиданию. Вообще-то в Советском Союзе проверку художественных фильмов осуществлял не Главлит, а художественный совет при Госкино, через который проходил весь сценарный портфель. Но дело в том, что тов.
Афанасьев в соответствии с партийным поручением входил в состав художественного совета Госкино в качестве представителя общественности, и от его авторитетного мнения во многом зависело одобрение и последующее утверждение той или иной киноработы. Не прошло и двух минут, как из кабинета шефа вышел худощавый седоватый мужчина за пятьдесят в сером английском твидовом костюме и быстро окинул посетителей приемной острым сканирующим взглядом, ждать доброты от которого — было бы глупо. Вслед за ним вышел сам шеф и проводил гостя даже не до дверей приемной, а до самого лифта, что по правилам чиновничьего этикета свидетельствовало об очень высоком градусе уважения. Вернувшись в приемную, тов. Афанасьев объявил посетителям, что принять их сегодня уже не сможет и попросил прийти во вторник на следующей неделе. Увидел страдающего Павлова, тов. Афанасьев схватил его за локоть, завел в начальственный кабинет, и попросил ровно через 15 минут быть на выходе возле его служебной машины. В интерьере кабинета, оформленного по правилам Фен-Шуя, по сравнению с тем, что Павлов видел ровно неделю тому назад, произошли некоторые изменения. Прежде перед большим совещательным столом висела копия картины И. Бродского «В. И. Ленин в Смольном», а теперь — копия портрета патрона всея КПСС Л.И. Брежнева кисти модного художника Ильи Глазунова. Довольно моложавый генсек был изображен с выражением тревоги и печали на суровом, потянутом томной поволокой, лице. А на книжном шкафу из настоящей карельской березы, вместившем все три издания «Большой Советской Энциклопедии» в количестве 144 томов, появилась бронзовая статуэтка совы, во все эпохи считавшаяся атрибутом красивой и обеспеченной жизни. «…Поедешь со мной в ТАСС на совещание. Никаких документов с собой брать не надобно. Только блокнот и перо. По дороге ненадолго остановимся и погуляем на свежем воздухе. Расскажу кое-что интересное», — завершил шеф свой монолог, показав при этом указательным пальцем на потолок. Данный жест означал, что у тов. Афанасьева к Павлову, кроме всего прочего, есть строго конфиденциальный разговор, исключающий возможность потусторонней прослушки.
