Кайл сидит там и выглядит точь-в-точь, как Джастин Тимберлейк, он отвечает нерешительно. — Ну это... как мой мотор барахлит.
— Пан, иди сюда. Питер Пен, потанцуй со мной, чтобы ржавый моторчик Кайла завелся и заработал. Я научу тебя всему, что знаю, совершенно бесплатно, — Пандора идет к док-станции и устанавливает ipod. Рок тут же заполняет всю мою комнату.
— Хорошо, давайте сделаем Кайла твердым, — отбрасывая свою кожаную куртку, как будто она танцует стриптиз для какого-то несчастного мужичка, она направляется к Мел. И тут они с Мел начинают ударяться задницами и веселиться, а я ловлю себя на мысли, что пытаюсь распознать слова песни сквозь этот шум, гадая, включала ли я когда-нибудь эту песню ему.
Но это совершенно бесполезно, поэтому я беру iPod Реми, вставляю наушники в уши и слушаю Avril Lavigne "Когда ты ушел". Это так классно, слушать песню, которую ты действительно можешь прочувствовать. Или ту, которая может заставить вас понять, что то, что вы чувствуете - это по-человечески и нормально, даже если вы никогда не хотели этих чувств.
Отправляю ему ссылку в YouTube. Но он не отвечает и я предполагаю, что он в спортзале, набивает свои боксерские груши.
Как он будет справляться эти два месяца порознь?
Не могу избавиться от мысли, что хоть я и более нервная сейчас, для него это окажется большим испытанием, чем для меня.
Я все еще думаю об этом, когда начинаются спазмы. Передвигаюсь по кровати, тогда как мои друзья продолжают разговаривать, но все мое внимание сосредоточено на ужасных спазмах, которые заставляют меня перейти в состояние "бей или беги"[11] волнуясь за жизнь. Такое чувство, будто кто-то причиняет боль моему ребенку. Мое собственное тело делает больно моему ребенку. Ищу на айподе (ipod) успокаивающие песни, и единственная, которая в этом преуспевает - это "Iris".
Но боль усиливается. Я молча снимаю наушники и медленно встаю с кровати. Мои друзья замолкают, когда видят, что я направляюсь в ванную. Закрываю дверь, проверяю трусики и снова обнаруживаю кровотечение. Сильное.
На мгновение я просто дышу через нос, упираюсь головой о плитку, пытаясь успокоиться.
С любовью дотрагиваюсь к животу и в уме пробую говорить со своим ребенком, сообщая ему, что никто не собирается причинять ему боль. Что он очень желанный и уже очень любим.
Представляю себе, как смотрю в любимые голубые глаза, когда должна сказать Реми, что я потеряла его ребенка. Меня снова охватывают эмоции и слезы, которых, как я думала, у меня больше не осталось, опять грозят выйти наружу.
