— Мелани в пяти минутах отсюда, — мой голос охрип. Мел знает, где я держу свой запасной ключ, и может появится здесь в любую минуту, и Ремингтон уйдет.
Он уйдет.
Мои глаза снова наполняются слезами.
— Пожалуйста, уйди до того, как я разрыдаюсь, — молю я. Что смешно, потому что я уже реву, как ребенок, а еще чувствую себя, а скорее всего и выгляжу, как дерьмо.
Он накручивает на палец несколько прядей у меня на затылке, закрывает глаза и когда наклоняется ко мне, шепчет:
— Не забывай обо мне ни на секунду.
— Ты же знаешь, что не забуду.
Бушующие голубые глаза удерживают мой взгляд, голос грубеет, когда он наклоняется.
— Теперь поцелуй меня.
Я так и делаю, а он тихо стонет, когда его губы касаются моих. Маленькие фейерверки взрываются во мне и я чувствую его поцелуй, успокаивающий мой разум, сердце и мозг. Он опускает руку мне на поясницу, нежно лаская ее, пока мы целуемся, медленно, глубоко, смакуя, запоминая; затем его рот перемещается вверх, чтобы поймать одинокую слезу, катящуюся по моей щеке.
— Брукиии! Где тут у нас горячий папочка и будущая мамочка?
Он бормочет проклятия, и мы снова быстро целуемся. Он прикусывает и посасывает мой язык, сейчас немного грубее, удерживая мой затылок своей ладонью, его вкусный влажный поцелуй заставляет мое тело чувствовать, будто его облизал и искусал лев. Моя грудь болит. Соски пульсируют под лифчиком.
Я поёживаюсь и свожу бедра вместе, когда он, наконец, отстраняется. Наши глаза встречаются на короткий миг. Цепляясь. Его взгляд жаркий и отчаянно голодный, словно он в секунде от того, чтобы сорвать с меня одежду.
— Ты все, чего я когда-либо хотел, — он заправляет мне за ухо прядь волос, его глаза слишком блестят, когда он отстраняется. — Ты вся моя, помни это, мой лакомый кусочек.
Я слышу стук каблуков Мел снаружи, и Ремингтон встает, каким-то образом выглядя еще больше, чем обычно. Огромный, сильный, голубоглазый и прекрасный.
— Полностью моя, — говорит он. — Брук Дюма.
Дрожь пробегает сквозь меня, когда он отступает, пригвоздив меня взглядом к кровати.
Чувствую себя оттраханной здесь, в моей кровати, одними его глазами, когда пытаюсь восстановить дыхание.
— Я беременна твоим ребенком, если у тебя вдруг возникают какие-то сомнения по поводу того, чья я была, — говорю я ему.
— Вы оба мои, — произносит он, указывая прямо на меня. — Особенно ты.
Я унимаю свое возбуждение, и он разворачивается, чтобы уйти.
— Эй! - зову я. — Ты тоже мой.
Он кивает, затем бросает свой iPod в мою сторону.
