— Натри мой язык своим.
Он прикасается своим ртом к моему, наше дыхание смешивается и восхитительная дрожь проносится сквозь меня, когда его губы раскрывают мои и наши языки встречаются.
— Твоя губа, — выдыхаю я, поэтому он действует осторожно.
Игриво кусает меня и снова прикасается своим языком к моему, немного сильнее потирая им, сводя меня этим с ума.
— Твоя губа, — стону я, извиваясь под ним от потребности.
Он отодвигается. Затем, мучительно медленно ласкает заднюю часть моих ног, пробуждая тысячу и одно покалывание.
— Ремингтон, твоя губа . . . — протестую я, когда замечаю, что порез снова кровоточит, и дотягиваюсь, чтобы поймать каплю крови своим пальцем.
— Шшш . . . — он лижет и посасывает мой палец, затем отпускает его и смотрит на меня этими яростно-нежными, голубыми глазами, проводя пальцами по задней части моих ног, поглаживая мои ягодицы.
Моя грудь поднимается и опускается, когда его пальцы движутся по моим ногам, а потом властно охватывают мою попу.
— Тебя это возбуждает? — спрашивает он.
— Да.
Его руки скользят мне под колени, вниз по икрам, затем медленно назад вверх, пока я не растворяюсь до костей, умирая.
— Насколько ты возбуждена? — мягко спрашивает он, оставляя поцелуй на моем животе.
— Мне нужно снова приложить что-то к твоей губе, — выдыхаю. Тысяча языков пламени облизывают мое тело, когда я сажусь и дрожащими руками достаю свою мазь, намереваясь приложить ее к его порезу.
Он целует кончики моих пальцев и я закрываю глаза, когда удовольствие молнией проносится через меня.
— Реми . . . — произношу я, тая.
— Ложись обратно, — говорит он мне. Одурманенная от предвкушения, я повинуюсь.
— Не целуй меня, Ремингтон, - предостерегаю я его.
Он небрежно шепчет:
— Вылечишь меня позже.
Меня охватывает дрожь, когда он ласкает мое влагалище, слегка раскрывая его пальцем, в то время, как языком скользит по кончику одного соска.
Я слегка дергаюсь, мяукая, и он тихо смеется, облизывая другой сосок, прикасаясь языком, играя с ним, прежде, чем накрыть его своим горячим влажным ртом, посасывая.
Он проводит руками вверх по моему телу, рыча:
— Боже, Брук. Ты связала меня и освободила. Сейчас ты получишь меня в себе.
— Хорошо, — нетерпеливо выдыхаю, когда он широко раскрывает меня. Я чувствую его пульсирующую твердую эрекцию, когда он укладывает меня на спину, накрывая жаром своего тела. Его рот разжигает мой, и я распадаюсь на части. Мы оба заведены. Я нуждаюсь в нем, как в воздухе. В касаниях нашей кожи. В его мозолистых руках на моем теле. В ощущении его гладкой груди под моими руками. Я впиваюсь ногтями в его спину, когда он прячет лицо в моей шее, а его рот двигается с такой жадностью, как будто он не знает, поцеловать, укусить или лизнуть. Поэтому он делает это все.
