— Тебе нравится номер, маленькая петарда? — тепло его тела окутывает меня, когда он подходит сзади и обнимает меня руками. Я чувствую тепло. Защиту. — Хочешь пойти на пробежку, когда стемнеет?
Его губы проводят кривую между моей шеей и ключицей, и легкое касание посылает болезненную легкую пульсацию к моему сердцу. Такое чувство, будто я проглотила весь сад, полный обжигающе-горячих кактусов, когда подтягиваю воротник рубашки и оборачиваюсь.
— Ты трахался с другими женщинами?
Наши глаза встречаются, и знакомая дрожь понимания проходит сквозь меня, когда я смотрю на его лицо. Хоть убей меня, но я не могу понять, о чем он думает.
— Я понимаю, что не имею никакого права спрашивать тебя, — я внимательно смотрю в его голубые глаза, и они смотрят на меня с такой же интенсивностью. — Мы расстались, правильно? Это был конец. Но... у тебя было что-то с другими?
Я жду, а в его глазах появился огонек.
Он. Действительно. Улыбается!
— Это имеет для тебя значение? — задиристо спрашивает он, поднимая одну бровь. — Если я с кем-то спал?
Гнев и ревность вскипают во мне так быстро, что я хватаю подушку с дивана и ударяю ею его в грудь, взрываясь.
— А ты как думаешь, чертов придурок?
Он хватает подушку и быстро отбрасывает ее.
— Скажи мне, насколько это имеет значение, — блеск озорства в его глазах только заставляет меня сильнее сжать зубы, и я бросаю в него другой подушкой.
— Скажи мне!
— Зачем? — он отклоняет подушку и, когда я начинаю отступать, идет за мной с веселой улыбкой. — Ты ушла от меня, маленькая петарда. Ты оставила меня с милым письмом, очень красиво говорящим мне пойти на хрен и вести славную жизнь.
— Нет! Я оставила тебя с письмом, в котором сказала, что люблю тебя! Кое-что, чего ты не говорил мне, пока я не вернулась и не попросила тебя это произнести.
— Ты сейчас такая чертовски привлекательная. Иди сюда, — он берет меня за затылок, притягивая к себе, и у меня уходят все силы на то, чтобы вырваться.
— Ремингтон. Ты смеешься надо мной! — жалко кричу я.
— Я сказал, иди сюда, — он снова заключает меня в объятия, и я извиваюсь и дергаюсь, пытаясь освободиться.
— Реми, скажи мне! Пожалуйста, скажи мне, чем ты занимался? — умоляю я.
Он прижимает меня к стене, опираясь своим лбом о мой, его взгляд полностью собственнический.
— Мне нравится, что ты ревнуешь. Это потому, что ты меня любишь? Считаешь меня своей собственностью?
— Отпусти, — сердито дышу я.
Он поднимает одну большую загорелую руку и берет мое лицо так нежно, будто я могла быть из стекла.
