Левый милицейский глаз медленно повернулся в сторону Кости, тогда как правый продолжал оценивать яблоки.
Дядя Игорь спокойно поинтересовался:
— Что, Кирюшка, буйный у тебя дружбан? Как те, что в прошлом году приезжали? Колёса, клей? Девочки-малолетки? Мальчики голубые?
— Что вы, — отмахнулся Кирилл, — ничего криминального! Просто Костян у нас человек городской, к жизни на свежем воздухе не привык… Да не бзди, Костян! Я только хотел сказать, что нас дикая природа кругом. Мыши, зайцы, барсуки.
— Ладно, будем твоего дружка иметь в виду, — пообещал дядя Игорь.
Оба своих глаза он уже направил к горизонту и побрёл дальше по улице. Костя долго смотрел ему вслед. Чем больше удалялся участковый, тем толще казался. Неужели бывают в природе такие широкие штаны?
— Дядя Игорь Загладин, — с уважением вздохнул Кирилл. — Он молоток! Знаешь, как все его тут зовут? Бабаем. Детишек пугают: кашу есть не будешь, Бабая позову, он заберёт.
— Думаю, действует безотказно.
— Не то слово! Классный мужик Бабай.
— А яблоки ему зачем?
— Водку варить. Такой, как у него, нигде в мире больше не найдёшь. Пробовал я в Сан-Тропе кальвадос. В сравнении с бабаевским чудом это какая-то поросячья моча! Старухи местные тоже неплохо варят, но у Бабая первач — это что-то. Здравствуйте, Фёдор Леопольдович!
— Здравствуйте, юноши!
Знаменитый бетонный забор когда-то окружал дачи надёжно, как кремлёвская стена. Однако бури жизни всё-таки пробили в нём небольшие бреши. Эти бреши дачники затягивали металлической сеткой. Пролезть сквозь неё было нельзя, а вот обзор расширялся.
В заборе возле дачи Колдобиных было целых две дыры. В одну дыру виднелись деревенские избушки, другую закрывали заросли. Кое-где настырные кусты уже продели свои тощие руки-крюки сквозь ржавые ячеи, выпустили пробные листочки и даже подвесили несколько красивых ягодок, на вид волчьих. Сбоку в сетке была узкая щель. Бурьян лез в неё изо всех сил — казалось, кто-то просовывает туда букет.
В проёме этой дыры стоял и улыбался странный старик. Одет он был в клетчатую рубашку (полвека назад такие считались ковбойскими) и заскорузлый комбинезон с надписями «Спецстрой» на груди и спине. На голове старик носил синтетическую женскую шляпу. Похоже, этот головной убор лет двадцать пролежал под какой-то кадушкой, потому что пожелтел и сплющился. Зато сохранилась на шляпе выцветшая роза, какие бывают на забытых могилах.
— Это Костя, мой друг, на нашей даче немного поживёт, — в очередной раз объявил Кирилл. — Он писатель.
