— Настя явилась, когда коньячок пили. А эта толстозадая… Это потом. Позднее. Это я ночью уже просыпалась.
— Так вас сморило после прихода Насти?
— Не сморило, что за словечко! Это профессиональное. Я рано засыпаю, потому что утром надо выглядеть. Утром работа. Модели должны много спать.
— Ясно. С двенадцати до двух вы спали.
— Да уж. Ничего не могла с собой поделать.
— А Анатолий Павлович? И его сморило?
— Наверное, — пожала плечами Оксана. — После секса-то! Но я чего пришла: где ваша милиция? Когда нас отсюда вывезут? Чего вы тянете? — в ее голосе прорезались давешние визгливые нотки.
— Вы вообразили, что вас вывозить отсюда будут? — удивился Самоваров. — На белом вертолете? А не угодно ли три часа пешком до станции? Это хоть сейчас. Вас ведь никто не держит.
— Вы такой же хам, как и ваш Кузнецов. Ныне покойный.
Она скрылась за дверью, и постепенно утянулся за нею шлейф дорогой вони. Самоваров облегченно развернул блокнот, и снова зря: по тропе, неловко волоча ноги, быстро шагали Егор с Валериком. «Слава Богу, хоть живы», — обрадовался Самоваров и стал спускаться вниз. Дуралеи резво мчались к воротам, к Дому, к «прiемной», так что Николаю долго пришлось размахивать руками, прежде чем они его, наконец, заметили и подошли вдоль прясел к лиственницам. На задах Дома была глухая стена, никаких окошек, только дверь на верандочку. Их никто не видел.
— Ну, что случилось?
— Владимир Олеговича убили, — неровным от бега голосом доложил Егор.
Самоваров так и повис на пряслах.
— Как? Давайте толком.
Начал Валерик:
— Мы шли по тропе, и там, где обрыв, внизу…
Дальше шли слишком страшные для него картинки, и инициативу взял Егор:
— Дерево там расщепленное… Там он, на нем.
— Как это — на нем?
— Проткнутый. С обрыва его столкнули или сбросили прямо на это дерево.
— А сам он не мог упасть? Поскользнуться?..
— Ну да! Там как раз над этим местом площадка широкая такая. Трава. Сидеть даже можно. Тут разве что прыгнуть надо было, как с вышки в бассейне.
— Ограбили его? Может, бичи?
— Не похоже… Сумка на плече так и висит, и курточка эта классная на нем, и остальное все…
— Чего же вы назад притащились? Это вы стреляли? Зачем?
— Мы вам сказать. И страшно. И не догадались.
Две пары испуганных глаз смотрели на Самоварова. Ребятня! Пропадешь с такими сыщиками!
— Вы хоть посмотрели, может, там натоптано — боролись, дрались? — допытывался Самоваров. — Называется «следы борьбы»… Ветки поломанные и все такое…
— Ничего там нету, — уверенно заявил Егор. — Спихнули его с обрыва. Только зачем?
