— Я тоже видел, дядя Толя, как вы к папе ночью ходили.
— Что ты врешь! Ты в «прiемной» дрых!
— Я видел. Я всем скажу.
«Вот не ожидал от Егорки, — подумал Самоваров. — Тоже ведь нашел свою амбразуру. Хорошо быть молодым. Неуклюжее, ненужное, вредное даже — но геройство.»
— Нет, это паноптикум какой-то, — пожал плечами Покатаев. — Куда ты лезешь? Кто тебе поверит? Впрочем, мне все равно. Вы уж без меня как-нибудь…
Он быстро выскочил в дверь. Егор щелкнул предохранителем, и Самоваров успел только комом броситься ему в ноги. Выстрел грохнул так, что все разом заложило уши. Заряд дроби кучно ударил в косяк, вырвав кусок древесины и выказав бледное ее нутро. «Прiемная» заполнилась пороховым дымом. С запозданием истошно завизжала Оксана.
Самоваров поднялся и осторожно вынул из ходивших ходуном рук Егора ружье. Егор, бледный, как бумага, только тупо глядел в пустой дверной проем и бормотал:
— Зачем вы? Зачем вы?
— Дурачок, слава Богу, не попал, — сказал Самоваров и устало сел рядом с Егором на ступеньки. — Я тебе не для того ружье дал. Ну, ничего, обошлось.
Вдруг у реки взревел мотор.
— Лодка! — изумилась Валька.
— Она же поломанная, — не меньше изумилась Оксана.
«Ну и шляпа, — мысленно обругал себя Самоваров. — Что бы стоило самому мотор проверить. Нет, положился на авторитет «дяди Толи», олух несчастный».
— Далеко он не уйдет, — нерешительно предположила Валька.
Самоваров с сомнением покачал головой и повернулся к Насте:
— Смотрите, как его ваши слова напугали! Важный вы разговор услышали.
— Вы будете смеяться, но я ничего не слышала, — ответила Настя.
12. То, чего не слышала Настя
— Что, упорхнула птичка? — улыбаясь, спросил Покатаев и закрыл за собой дверь.
Кузнецов, гремевший стекляшками от битых бутылок в совке, выпрямился:
— Ты тоже заметил?
— Что заметил?
— Что на птичку похожа. Заметалась, вон чего понаделала. Ко мне тут как-то воробей влетел, так тоже бился, верещал, лампочки качались во все стороны. И эта такая же. Убирай теперь!
— Да, вонизм еще тот, стоит ли так с ней возиться? Из-за чего, собственно?
— Что, не понравилась?
— Не в моем вкусе. Я вульгарен. Где уж нам уж… Мы больше моделями пробавляемся.
Кажется, Покатаев в самом деле гордился Оксаной.
Кузнецов смел осколки в кучку, взял тряпку, стал, кряхтя, размазывать скипидарно-масляную лужу.
— Кузя, я хоть окно открою, дышать нечем, — не выдержал Покатаев. Он встал на стул, приподнял раму (мастерская была застеклена с крыши). В лицо ударил холодный мокрый воздух, стало явно слышно, как стучат дождевые капли, бархатно шумят лиственницы, посвистывает ветер. Черным черно в оконном квадрате — ни звезды, ни огня. Забрался Кузя к черту на кулички. Афонино эти самые кулички и есть, гиблое место.
