— Инна, голубушка! — бросился к ней Самоваров. — Ну что же вы так! Не надо, не надо…
Она подняла на него мутные невидящие глаза. Ее губы что-то шептали, но голос не слушался, его недоставало ни на что, кроме икоты.
— Пойдемте отсюда, — уговаривал Самоваров. — Не надо бы так, не надо…
Он подал руку, она послушно вцепилась, встала. Теперь только бы дотащить ее до кровати.
На кровать Инна не легла, а села, снова привычным жестом примяв и обхватив подушку. С привычным изяществом скрестила ноги. Но разбухшее, некрасивое лицо не выражало ничего, кроме муки.
— Валерьяночки? — заботливо спросил Самоваров и потянулся к пузырьку на столе.
— Нет уж. Я столько всего напилась, что не действует… только противно… Николаша, мне плохо! Если б вы знали… Это и должно было случиться! Я такая дрянь.
— Что вы говорите такое! Побойтесь Бога!
— Вы не знаете!.. Я приношу несчастья; я давно это заметила… Это сакральное; у меня черная аура. Я ношу черное — предупреждаю, но никто не понимает, никто.
«Что она плетет!» — изумился про себя Самоваров, но потом припомнил, что краем глаза видел в этой комнате утром что-то про Блаватскую, труды семейства Рерихов. Он огляделся — ну конечно, вот они, в зеленых самодельных переплетах, отрада времен застоя. Нет, надо беднягу вытаскивать из зеленых мистических дебрей, иначе несдобровать ей, тронется умом-то…
— Я все понимаю, — храбро вызвался он.
— Что вы можете понимать?.. Эти двое убиты, а вчера эти двое любили меня… во всех смыслах, понимаете? Это же не случайно! Я такая дрянь, я изменила Игорю с Семеновым…
— Не надо, я понимаю, — вскричал скромный Самоваров.
— Да не понимаете вы! Значит, я чувствовала смерть! Что же еще?.. Если б я знала! Не знала, но духовное предчувствие… Я только Игоря любила, а сделалась дрянь, пошла в чулан с Семеновым…
— Пожалуйста, не надо! Это мелкие детали. Припомните-ка лучше, когда вы возвратились сюда, Игорь Сергеевич был в мастерской?
— Там горел свет. Я дошла до поворота в коридоре, посмотрела — там свет. Он вообще-то рано ложился, а тут вздумал писать натюрморт со свечой. И я не удивилась! Если бы я…
— Вот про это не надо, — властно пресек новую истерику Самоваров. — Как вам показалось, там был с ним кто-то еще? Егор? Настя?
— Не знаю. Было тихо, а я, дрянь…
— Стоп! Об этом больше не будем! Семенов к себе пошел?
— Да… Но он потом все возвращался, стучал в мою дверь, умолял впустить, нес какой-то вздор… Вы ведь знаете, как это бывает…
