Я ответил:
— Скоро лягу.
Пятнадцатое мая. Именины Софии. Она исчезла, и я ищу ее на Большой Южной улице, возле зоологического института, на Широкой улице, около физиологического института и на улице Всех святых. Нашел около эпидемиологической больницы: сидит там в парке и смотрит на пациентов. Я ей:
— С днем Ангела тебя, София.
Когда я не занимаюсь делами, то люблю рассматривать странные картинки, развешанные по стенам в аптеке.
Братцы-сестрицы начали понемногу говорить. То одно слово скажут, то другое. Говорят они только со мной. Ни с кем больше говорить не хотят.
Отец опрашивал меня по «Положениям об аптекарских товарах». Я привел ему цитату из второго параграфа:
«Если замечено, что употребление какого-то товара представляет собой опасность для здоровья, то по ходатайству медицинского правления на продажу такого товара должен быть наложен запрет, или же данный товар следует считать аптекарским товаром».
Отец сказал:
— Меня радует, что ты совершенствуешься в аптекарском деле и проявляешь замечательное рвение.
Июнь. Июль. Август. Братцы-сестрицы спят в своих кроватках. Я подоткнул им одеяла, убедился, что им тепло и удобно.
Двое других аптекарей в городе тоже были владельцами аптек: «Олень» и «Лебедь». Отец мой никогда ни словом не упоминал ни их самих, ни их аптеки.
Учитель латыни сказал:
— Ex nihilo nihil fit. Что это значит?
Я перевел:
— Из ничего ничего не будет.
Сентябрь. Октябрь. Я играл с братцами-сестрицами и пел:
— Мы цепочку заплетем, а кого в нее вплетем?
Братцы-сестрицы четко и громко пропели свои имена. Нильс, Гертруда, София, Гунхильда, Сверкер, Рагнхильда, Ингвар, Свен и Рольф. Все они хором пели:
— Нас в цепочку заплетут.
Ноябрь. Отец занимался изготовлением цапонского лака. На одной из полок стояли бутылки со светло-желтой жидкостью. Когда откупоришь одну из них, то вначале чувствуется резкий запах ацетона и камфары, а потом долго держится слабый кислый запах.
Пятое декабря. У Свена именины. Я:
— С днем Ангела тебя, Свен.
Холодная зимняя ночь. Братцы-сестрицы проснулись, вылезли из постелей и говорят мне:
— Мы замерзли и спать не можем.
Я увидел, как они дрожат, завернувшись в простыни, и сказал:
— Ложитесь поближе друг к дружке, прижмитесь покрепче. Тогда вы лучше сохраните температуру тела во сне.
Отец сам производил Бьеркхольмский солодовый элексир с помощью особого аппарата с мешалкой и отопительной установкой, который загружался солодом и водой.
Братцы-сестрицы говорят мне все больше слов.
