В маленькой приемной моей конторы меня дожидался Сото Падуа. При виде меня его лицо просияло. Похоже, он был чем-то взволнован.
— Я уж подумал, вы никогда не придете, Арес! — воскликнул он. — Жду вас уже больше часа.
Я не ответил. Настроение испортилось. Отперев дверь, я пропустил Падуа в контору и молча указал ему на кресло. Тот сел. Неожиданно зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал голос Макейры. То, что он сказал, меня очень обрадовало, поскольку я ужасно не люблю, когда из-за меня страдают ни в чем не повинные люди. Макейру лишь допросили и тут же выпустили. По его мнению, меня вычислили, когда я входил к служанке Сусанны. Пока я с ней беседовал, полиция успела подъехать к ее дому. Логично. Я тоже так думал. Я попросил Макейру заехать ко мне в контору.
Падуа нервничал. Не успел я повесить трубку, как он приступил к расспросам.
— Вы говорили обо мне в полиции, Арес?
Я плюхнулся в кресло и закурил.
Медленно с наслаждением я вдыхал ароматный дым сигары. Если Падуа спешил, то у меня времени было предостаточно. Наконец, я спросил:
— Вы хотите мне что-то сказать?
Я обратил внимание, что редкие волосы Падуа растрепались, и открылись небольшие залысины. Из его глаз исчезла веселость. Сейчас они были полны страха. Падуа выдавил улыбку, но его движения уже не были столь непринужденны, как в тот вечер в «Сьерре».
— Нет, — ответил он. — Я ничего не хочу сказать. — Падуа нахмурился. — Но может, вы удовлетворите мой интерес? Я имею в виду «Балерину» и… А вы не больно-то тактично себя ведете! — он ткнул в мою сторону пальцем и произнес — Полиции иной раз известно о нас такое, то мы сами о себе не знаем…
— Знаете что! — возмутился я. — За две тысячи песо я могу себе позволить быть нетактичным. Слишком уж ничтожна сумма за такое дело. Я так и думал, что мои предположения…
— Ладно, Арес, — перебил Падуа. — Картина у вас?
Я лишь пожал плечами:
— Я не тот, кто ограбил вашу любовницу.
Падуа постепенно обретал присутствие духа. Он улыбнулся.
— Я не утверждаю, что вы кого-то грабили, Арес. Но не можете же вы требовать от меня деньги, не имея того предмета, который…
— Я много чего могу, — на этот раз прервал его я. — Может, у меня есть доказательства того, кому на самом деле принадлежит картина.
Падуа посмотрел мне в глаза.
— Знаете, Арес, — произнес он с презрительной гримасой. — Вы просто портите свою репутацию.
Мне стало смешно. Субъекты, подобные Падуа, всегда заводят речь о репутации, хотя сами всю жизнь только тем и занимаются, что смывают с себя комья грязи, чтобы обрасти ею заново. И как только у этих свиней хватает цинизма взывать к моей совести?! Меня его слова не обескуражили.
