и, поудобнее усевшись в кресле, принялся раздумывать над тем, какого черта я влип в эту дурацкую историю.
На часах половина одиннадцатого — значит, все эти странные события произошли за какие-нибудь полтора часа. Я не стал тратить время на бесплодные сожаления по поводу случившегося, а решил сразу оценить ситуацию. Развалившись в кресле, дважды перечитал письма — лишь три из них принадлежали сенатору. Остальные были написаны другими, как видно, более благоразумными людьми, поскольку не были подписаны полным именем. Отложив в сторону письма сенатора, я спрятал оставшиеся в карман. Вряд ли они мне понадобятся.
Выпив с наслаждением еще глоток рома, взялся за телефон. И улыбнулся: девочка оказалась послушной — видимо, она не отходила от аппарата, с нетерпением ожидая моего звонка. Тяжело дыша, она спросила:
— Вы достали?
— Да, — ответил я. — И это и еще многое другое. Когда вы заплатите?
Мои слова похоже ее встревожили.
— Я что-то не понимаю… Вы сказали «и многое другое». Объясните, пожалуйста.
— Это не телефонный разговор, синьорита Рамирес.
Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила:
— Я приеду к вам в контору в течение получаса. Как вы на это смотрите?
— Буду ждать вас там, — ответил я и повесил трубку.
На часах — половина двенадцатого. Через сорок минут я был в конторе, где меня уже ожидали. Но это оказался сам Рамирес — старый, лысый и толстый. Его маленькие, хитрые глазки перебегали с предмета на предмет. Лицо сенатора — круглое и расплывшееся напоминало мяч. Одетый в дорогой, хорошо сшитый костюм, Рамирес имея вид человека, привыкшего всегда повелевать. С подозрением взглянув на меня, он высокомерно произнес:
— Полагаю, вы и есть тот самый Арес?
Я не ответил. По сути дела, слова Рамиреса и не были вопросом. Небрежным жестом я прикрыл дверь. Сенатор прошел на середину кабинета и без разрешения плюхнулся на стул, который жалобно заскрипел под его тяжестью.
— Сеньорита Рамирес не придет? — спросил я.
— Не собираюсь объяснять вам причины, по которым моя дочь не пришла. — Рамирес взглянул на часы. — Мне известно, что она наняла вас, чтобы получить кое-какие бумаги. Разумеется, без моего ведома. Все это она проделала за моей спиной. Работа вами выполнена и, видимо, успешно, не так ли? Поэтому я лично явился за ними; вот здесь 200 песо, которые мы вам должны, как и договаривались. — Он извлек из бумажника две сотенные купюры и положил их на стол.
— Как бы не так! Если уж на то пошло, сенатор, ваша дочь подговорила меня украсть ваши письма к вашей возлюбленной Сусанне, — насмешливо воскликнул я.
