— Все очень просто, — говорит он. — После смерти отца я создал при фирме по перевозке мебели большую транспортную контору.
— Что же вы, например, транспортируете?
— Все… Мазут… Рыбу… Моя сеть перевозок охватывает не только Бретань, но и Вандею, и часть Нормандии. У меня и в Париже есть отделение.
— Ну и ну! — восклицает Ронан. — Ты стал, что называется, преуспевающим господином.
— Я повкалывал будь здоров!
— Не сомневаюсь.
Молчание.
— Ты на меня в обиде? — спрашивает Эрве.
— Ну что ты. Ты заработал много денег. Это твое право.
— Э-э! Я знаю, о чем ты думаешь, — говорит Эрве. — Я должен был чаще навещать тебя. Верно?
— Чаще!.. Ты приезжал всего один раз.
— Но пойми ты, старина. Нужно запрашивать разрешение; оно проходит тьму-тьмущую инстанций, а потом тебе устраивают настоящий допрос. «Почему вы хотите говорить с заключенным? Подробно укажите причины, объясняющие, почему…» И так далее. Твоя мать могла видеться с тобой часто. Она единственная твоя родственница. А я…
— Ты, — шепчет Ронан, — у тебя были другие дела. Да и потом, для твоей фирмы лучше было держаться подальше. Связь с получившим срок компрометирует.
— Если ты не оставишь этот тон… — говорит Эрве.
Он встает, подходит к окну, приподнимает занавеску и выглядывает на улицу.
— Она, верно, совсем извелась, — замечает Ронан.
Эрве оборачивается, и Ронан улыбается невинной улыбкой.
— Как же ее зовут?
— Иветта, — отвечает Эрве. — Но откуда тебе известно, что…
— Будто я тебя не знаю. Старый кот! Ладно, садись. Раньше они у тебя держались по три месяца. А эта Иветта сколько протянет?
Оба смеются, как два заговорщика.
— Я, может, на ней женюсь, — говорит Эрве.
— Неподражаемо!
Ронан искренне веселится. Дверь приотворяется. Появляется щека. Глаз.
— Ронан… Не заставляй меня…
— Ты мне осатанела, — кричит Ронан. — Оставь нас в покое.
Движением руки он будто захлопывает дверь.
— От нее озвереть можно, — говорит он Эрве.
— Тебя что, правда здорово прихватило? Твоя мать нарассказывала мне всяких ужасов.
— У меня гепатит в тяжелой форме. Чувствуешь себя при этом отвратно, а можно и вообще копыта откинуть, вот так-то.
— Из-за болезни тебя и выпустили?
— Ну, конечно, нет. Они просто решили, что по прошествии десяти лет я сделался безвреден. Потому и простили. А гепатит — это в придачу. Я еще не одну неделю проваляюсь.
— Тоска, наверное, зеленая?
— Да нет, ничего. Не хуже, чем там. Я вот думаю написать книгу… Что, челюсть отвисла?
— Признаюсь…
Ронан приподнимается на подушке. И лукаво прищурившись, смотрит на Эрве.
