Ну, так вот. Сейчас я расскажу Вам о ней. Писать я буду не меньше часа, прихлебывая время от времени кофе со сливками. Хозяин бистро то и дело посматривает на меня. Я его точно гипнотизирую. Он считает, что я пишу роман. Проходя мимо, он шепчет: «Двигается дело, мсье Кере?» И покачивает головой, будто уж ему-то знакомы великие муки писателей.
Элен! Родилась она в Палюо, в самом сердце шуанского края. Я же, как известно, родом из Понтиви. Бретонец и вандейка! Все нас сближало. И, однако, долгое время мы были лишь соседями по лестничной площадке. Она занимала квартиру напротив моей. Сталкивались мы редко. По утрам я выходил из дому позже нее. И по вечерам тоже возвращался позже. Иногда я видел ее в парикмахерской, где она работала; иногда встречал по воскресеньям, когда она шла к мессе. Но если бы не жесточайший бронхит, который на три недели приковал меня к постели, быть может, мы так и остались бы друг для друга чужими. Она слышала, как я кашляю по ночам. Управляющая домом сказала ей, что я болен и что никто за мной не ухаживает. Тогда она пришла предложить мне свою помощь — деликатно, но непреклонно, дивясь моей застенчивости, она ведь девушка деревенская, которой пришлось выходить кучу братишек и сестренок, прежде чем она отправилась работать. «А ну! Поворачивайтесь! Ничего подобного, горчичник совсем не жжет… Больно уж вы неженка. Держать надо не меньше пятнадцати минут. И не жульничайте!»
Единственным олицетворением женщины для меня всегда была моя мать. Те женщины, которых я встречал у Марсо, раскрашенные, словно тотемы, или ободранные, как цыганки, не вызывали у меня ничего, кроме гадливости и насмешки. Элен же была сама естественность, само здоровье, длань успокаивающая и исцеляющая. Когда она входила в комнату, я только диву давался. В мгновение ока мой холостяцкий беспорядок исчезал. Все текло ладно и покойно. И я охотно повиновался ей.
Однажды она столкнулась с Марсо, который зашел меня проведать. На самом-то деле он просто хотел знать, скоро ли я смогу вернуться в контору. Сам Марсо никогда не болел, и потому стоило кому-нибудь из его окружения сдать, как он обзывал его соплей и свинцовой задницей. Это было, прошу прощения, излюбленное его выражение. Марсо произвел огромное впечатление на Элен. Бедняжка, как и я, была из тех, кого пугало богатство. К тому же она так восторгалась Жаном де Френезом. Не успел Марсо выйти за порог, как я принялся в ярости разносить молодчика, и Элен чуть не рассердилась на меня. Тут я понял, что влюбился.
