Дарья внимательно слушала и смущенно улыбалась.
— А чего! Я могу! — сказал Леха, поймав ее взгляд. — А вы, значит, со старшиной к нам в гости битте-дритте. Садик у нас будет, а в садике стол, а на столе — это самое дело.
Он выразительно щелкнул себя по горлу и подмигнул.
— А чего! — снова воскликнул Леха, будто кто с ним спорил. — Комната для гостей будет, или сеновал отдадим.
Леха еще долго и самозабвенно трепался о послевоенной жизни, рисуя яркие картинки, а Дарья тянула его за рукав.
— Ну, пойдем, пойдем, хватит. Больной же человек. — И улыбалась извинительно Васе.
Когда они ушли, Вася долго лежал и думал о том, сколько событий произошло сразу. А Тоня сидит под замком.
Вошла Тонина мать, принесла какую-то противную микстуру.
Вася выпил и решительно заявил:
— Вы должны отпустить Тоню. Нет такого закона.
Фельдшерица вдруг заплакала. Вася растерялся.
— Господи! — сказала женщина, вытирая слезы. — Война кругом всесветная, а вы любовь затеяли. Горе одно.
— Я женюсь на Тоне, — ляпнул Вася и сам удивился тому, что сказал.
— Же-енишься, — насмешливо протянула Тонина мать. — Тебе сколько лет?
— Двадцать.
— Не ври.
— Семнадцать… — сознался Вася, — и два месяца.
— Вот то-то и оно. Два месяца. Жених выискался. Если б не война, ты бы еще в школу ходил, за партой сидел.
— Леха вон женится, — выложил последний козырь Вася.
— Ты с ним не равняйся, — сказала она. — Ему пора жениться. А у вас с Тоней молоко на губах еще не обсохло, а туда же. Война вон, краю еще не видно.
Тонина мать тяжело вздохнула, тоскливо посмотрела в окно и сказала уходя:
— Придет завтра Тоня.
На следующее утро Тоня пришла.
С этого дня стала часто дежурить вместо матери в амбулатории.
— Ты на маму не обижайся, — сказала как-то Тоня. — Она ведь не со зла меня заперла. Она всех моряков не любит. Мой отец моряк был. А я его ни разу не видела. Мама училась в Мурманске, а потом сюда приехала, и я родилась. А он так и не приехал. Поэтому она всех моряков и не любит.
Дни вспыхивали и исчезали, как молнии. Однажды в больницу пришел старшина и сказал:
— Ну, все, собирайся. Завтра уезжаем. — И у Васи оборвалось сердце. Он знал, конечно, что отъезд наступит, но никак не думал, что произойдет это так внезапно.
Поезд опаздывал.
Водолазы стояли у саней, на которых Дарья, как и в первый день, привезла их имущество, и перебрасывались с провожающими незначительными фразами о погоде, о работе, обещали писать письма, сулились приехать, хотя это совершенно от них не зависело. Они военные и служат там, где прикажет командование.
