— Я постараюсь разобраться с делами по максимуму на следующей неделе, а потом приеду в город. Свяжусь с тобой, как только смогу.
— Пожалуйста, Ром, постарайся убедить свою маму, что ей нужна помощь.
— Я тебя обожаю, сестренка. А ты постарайся ради меня удержать этого придурка от неприятностей.
Я в ответ коснулась губами его щеки.
— Конечно. Как всегда.
— Я не знал, что все так запущено, Шоу. Я страшно скучал по вам…
— Семья, как и остальное в жизни, требует усилий, внимания и того, чтобы люди сами хотели решения проблем. Я очень рада, что ты приехал, Ром.
После очередных объятий я отстранилась и бросила ключи Рулу.
— У меня голова болит. Сядешь за руль?
Обычно я не подпускала его к своей машине: Рул водил на предельной скорости и совершенно не уважал других водителей. Но сейчас я знала, что сама не доеду. Головная боль превратилась в классическую мигрень, и больше всего мне хотелось закрыть глаза, забраться в мягкую постель и спрятаться под одеялом. Я легла на пассажирское сиденье и свернулась клубочком.
Рул, не говоря ни слова, завел мотор и покатил домой. Он не стал включать радио и не утруждал себя натянутыми любезностями. Я знала, что за устроенную сцену он извиняться не будет — он никогда не извинялся, поэтому я даже не стала об этом заговаривать. Я то задремывала, то просыпалась, и тут в кармане у меня зазвонил мобильник. Гейб. Я выругалась с досады и выключила дурацкий телефон. В животе стянулся узел, перед глазами плясали черные точки.
— Он теперь звонит тебе чаще, чем раньше, когда вы встречались, — негромко заметил Рул, и я задумалась, догадался ли он, как у меня болит голова.
— Он достал уже. Гейб как будто не понял.
— Это проблема?
Я приоткрыла один глаз, потому что Рул очень, очень редко выказывал какую-либо заботу обо мне.
— Нет. Но прошло всего две недели… наверное, ему не хватает не столько меня, сколько девушки вообще. Наверное, однажды Гейбу надоест, или он встретит другую и успокоится.
— Обязательно скажи кому-нибудь, если он будет надоедать. Не стоит самой разбираться с такими вещами.
— Ладно.
Мы снова замолчали, и тут Рул кашлянул. Я достаточно давно его знала, чтобы догадаться, что он о чем-то думает, и нужно просто подождать.
— Слушай, извини за утро. Мне почти за каждое воскресенье стыдно. Ты не обязана любоваться мной в таком состоянии. Пасти меня — вообще не твоя забота. Может, хватит уже натянутого веселья в семейном кругу. Толку никакого, только становится больнее, и я теперь сам это понимаю. Проблемы копились годами, и как-то несправедливо, что ты оказалась в самом центре, без Реми, без защиты. Он обожал тебя, а у меня совершенно не получается чтить его память в этом смысле…
