Потом команда уехала на юг, и Владислав вернулся в команду юношей. Играл он под номером «20». Вскоре со своей командой Владислав Третьяк стал чемпионом Москвы, получив приз лучшего вратаря. В сезоне 1968/69 годов он дебютировал за ЦСКА в матче против «Спартака».
В 1969 году тренер ЦСКА Анатолий Владимирович Тарасов настоял на том, чтобы семнадцатилетнего Владислава Третьяка включили с состав сборной страны по хоккею. Свой выбор Тарасов пояснил необычайной работоспособностью, старательностью Третьяка и фанатичной преданностью хоккею. «Вы думаете, играть в хоккей сложно? – спрашивал Тарасов. И сам же отвечал: играть легко. Тренироваться тяжко!» Тренироваться так, чтобы от нагрузки тошнило, каждый день, 1350 часов в год.
«С этого дня вся моя жизнь пошла по-другому, – пишет Владислав Третьяк. – Тарасов поставил перед собой цель: сделать Третьяка лучшим вратарем. («Лучшим в стране?» – спросил я. Анатолий Владимирович с недоумением посмотрел на меня: «В мире! Запомни это раз и навсегда»). И мы начали работать. Сейчас мне порой даже не верится, что я мог выдерживать те колоссальные нагрузки, которые обрушились тогда на мои еще не окрепшие плечи. Три тренировки в день! Какие-то невероятные новые, специально для меня придуманные упражнения… На занятиях десятки шайб почти одновременно летели в мои ворота, и все шайбы я старался отбить. Все! Я играл в матчах едва ли не каждый день – вчера за юношескую команду, сегодня за молодежную, завтра – за взрослую. А стоило мне пропустить один гол, как Тарасов на следующий день спрашивал: «Что случилось? Ну-ка, давай разберемся». Если виноват был я, а вратарь почти всегда «виноват», то неминуемо следовало наказание: все уходили домой, а я делал, скажем, пятьсот выпадов или сто кувырков через голову. Я мог бы и не делать – ведь никто этого не видел, все тренеры тоже уходили домой. Но мне и в голову не приходило сделать хоть на один выпад или кувырок меньше. Я верил Тарасову, верил каждому его слову. Наказание также следовало, если я пропускал шайбы на тренировке. Смысл, я надеюсь, ясен: мой наставник хотел, чтобы я не был безразличен к пропущенным голам, чтобы каждую шайбу в сетке я воспринимал как ЧП.
Тренер постоянно внушал мне, что я еще ничего собой не представляю, что мои удачи – это удачи всей команды. И тут я безоговорочно верил ему. И думаю сейчас, что если бы было иначе, то ничего путного из меня бы не получилось. Тарасову я обязан многим. Он был для меня вторым отцом, этот удивительный человек, которого канадские профессионалы называют «патриархом русского хоккея».
