День подходил к концу. Антонио напряженно вглядывался в темноту. Он представлял себе корабли, стоявшие в портах англичан, готовящихся к бою. Сигнальные огни четко очерчивали контуры острова, словно перед Антонио расстелили гигантскую карту юго-западной части Англии. Глаза привыкли к темноте. Услышав неподалеку шорох, Антонио повернулся и с легкостью признал в производившем легкий шум человеке слугу де Вилара. Пока слуга не успел его заметить, Антонио скрылся в небольшом углублении возле кают. Фонарь в этом месте не висел, так что он оказался в кромешной тьме.
Надо отдать должное слуге, он тоже не желал вставать в освещенное место. Но Антонио различил, как дьяволенок перегнулся через перила и начал явно что-то спускать на веревке вниз в воду. Затем, он подтянул веревку обратно к себе и неслышной тенью шмыгнул вглубь корабля. Антонио прокрался к борту и посмотрел на море. Маленькое судно, по сравнению с караккой скорее походившее на скорлупку, отчаливало от «Санта-Марии». Слышались легкие шлепки весел о воду: паруса те, кто находился на суденышке, поднимать не хотели, чтобы оставаться незамеченными.
— Так, так, — Антонио не мог четко сформулировать мысль, крутившуюся в его голове. Понятно было одно: надо бежать к де Лейве, докладывать о произошедшем инциденте.
Дон Алонсо не спал. Он склонился над картой, махнув Антонио рукой: «Проходи».
— Я опять засек на нижней палубе слугу, — Антонио подошел поближе.
— Что слуга? — не отрываясь от карты, спросил дон Алонсо.
— Передал что-то на веревке людям, подплывшим к нашему кораблю на крохотном суденышке. Никто в темноте не разглядел ни судна, ни человека, спускающего на него письмо, — заметил печально Антонио.
— Тьма кромешная, кто ж обратит внимание? На то и расчет. Одно ясно точно — сведения передаются англичанам.
— Почему не французам? — назвал Антонио первую попавшуюся ему на ум национальность. — Или голландцам? — второе предположение высказывалось просто в качестве необходимой альтернативы.
— Голландцам? — начал с последнего де Лейва. — Нет, за них стоят те же англичане. Иногда вдруг французы вспоминают, что и они могут претендовать на лакомый кусочек. Но в данной ситуации странно следить за нами ради Голландии. Как-то у меня не сходится. Следить за нами ради Англии, тоже странно. То есть единственными, кого могут интересовать наши планы, являются англичане, против которых мы и идем. Остальные — лишь наблюдатели. Конечно, голландские повстанцы очень хотят победы Елизаветы. Но их силы слишком уж слабы. Выведают тут они что-то у де Вилара или нет, роли существенной не сыграет. Что они смогут сделать? Ничего. Что могут, итак делают, задерживая герцога Пармского у своих берегов.
