— Ванечка, — шепчет Майка, — у тебя руки длиньше, достань мне ту консерву… Страсть ее люблю! Отец твой тоже заметный, ей-богу, очки у него красивые, круглые, это я давеча нарошно про него…
Зажгли две лампы по краям стола (керосину колхоз выделил); ночные бабочки летят на лампы, крылышки обжигают, падают, но если хватает сил взлететь снова — опять притяженно рвутся к манящему и гибельному для них огню. Отец поднял одну, спаленную жарким накалом лампового стекла, положил на ладонь, спросил тихонечко, а Ване слышно: «Из ночи к свету, да? Чего ж увидела?..» Мать тут же накрыла отцовскую ладонь своей, — отец вздрогнул, и подмечает Ваня, как незаметно для других мать улыбнулась отцу, теснее прижалась к его плечу. Он отозвался улыбкой. Мать шепнула: «Они, бабочки, глупые, ты их не жалей…» — а вслух сказала:
— Споем, Сережа, как бывало. Сыграй, Владимир.
— Устал, — ответил дядя Володя и переложил гармонь с коленей на скамейку.
— Какой тогда разговор, — сказала мать, наклонив голову, — отдыхай. Можно и без песни…
— Можно, — упрямо согласился дядя Володя, и было ожидание в нем: ну-ка, что еще скажете мне?
— Дорогие хорошие женщины! — вставая, громко произнес председатель Ефрем Остроумов. — В день ликования подымаю официальный тост за вас, поскольку вы, как говорится, основная сила… В этом весь вопрос, когда я в роли руководителя думаю об ответственности за хлебозаготовки. Сто лет трудоспособной жизни вам каждой и наш мущинский поклон! И, пользуясь обстановкой, напоминаю, что завтра всем собраться после выгона коров у риги, где я распределю задания. Это я к тому, чтоб по дворам мне не ходить, кнутовищем в окна не стучать… Понятно, бабы?
— Ой как понятно!
— Спасибочки на добром слове, Ефрем Петрович!
— А евсеевский клин когда зачнем жать?
— А ну-тко я тебя поцелую, Ефрем Петрович, покуда Нюшка в больнице…
— Ха-ха-ха… Вот так Полина!
— Знает кошка, чье мясо съела.. Подсластилась!..
Подруженька моя Поля,
Тебе радость, а мне горе,
Тебе радость, ты спозналась,
А мне горе — я рассталась!..
И-и-ихь-ах!..
— Ну, Полина, дай!
И-эхнь!.. Сохнет-вянет в поле травка,
Разлучить хочет мерзавка.
Разлучить-то не придется:
Седьмой год любовь ведется!
— Чего, бабоньки, веселимся?
— Полька, бестыжа-а!
— А!
— О-е-е-ей, лю-ю-ди-и!.. Жи-и-ить ка-а-ак! Жи-и-ить!
— Не рви душу…
— Пущай себе. Плачь, Настя, плачь, наши вдовьи слезы не проглотишь…
— Ванечка, мальчик сладкий, золот, дождалси папаньку, дождалси!..
— Алевтина, грибков подложи…
