- Цыпленок ответьте Наседке! Цыпленок ответьте Наседке! - надрывался дивизионный радист. - Цыпленок! Вызывает Наседка!
Дома разлетались как игрушечные, разбрасывая далеко в стороны разлохмаченные бревна, камни. Обезумевшие от страха люди метались как безумные, пытаясь укрыться от обстрела.
8
Несколькими часами ранее. Северная оконечность леса.
- Илюха, ты глянь! - крупный конопатый парень, вцепившийся в веку дерева, был не просто удивлен, он был растерян. - Да, что же они творят?! Вешать собираются что-ли?
Илья, с перевязанными как у революционного матроса лентами, быстро забрался наверх и пристроился рядом с товарищем.
- Дай-ка! - он взял протянутый бинокль. - Вот твари, похоже всех троих повесят! Точно! Деда взяли... Слушай вертайся-ка к командиру и все доложи. Понял?! Они должны за все заплатить! Ой!
Со стороны села раскатисто задолбил пулемет. По деревьям словно прошлись молотом — стоял глухой стук, треск. Первый ни говоря ни слова мигом слетел с дерева и, пригибаясь, побежал вглубь леса.
- Стой! Стой! - вдруг ему в спину заорал товарищ. - Стой, кому говорю! Давай назад!
Из села донеслись первые крики. Илья на мгновение похолодел — крики были какие-то странные! Крики были нечеловеческими! Именно так, обреченно, с непонятным безумием, кричали загнанные животные. Но здесь то были люди! Живые люди! Потом начали раздаваться автоматные очереди. Кто-то палил с такой яростью, что очереди сливались в одну, непрерывную.
- Ой! Ё! - от увиденного Илья заговорил междометиями. - Это что же такое?
Дерево, на котором партизанские связные устроили наблюдательный пункт, неожиданно зашевелилось. По здоровенному стволу, на котором была так удобно сидеть, пробежали настоящие мурашки, со скрипом и скрежетом рвавшие столетнюю кору дуба.
- А-а-а-а-а-а! - прямо перед самым носом второго связного из земли вырвался огромный корень. - Б...! А-а-а-а-а-а!
Увешанного оружием партизана отшвырнуло в сторону как кутенка. Земля вокруг дуба-исполина стала напоминать кипящее масло: то там то здесь вспухал и сразу же лопался земляной нарыв, из которого во все стороны лезли осьминожьи щупальцы. Партизан с силой растирал лицо грязными руками, надеясь что это все ему мерещиться, но безумие продолжалось... Лес, еще недавно казавшийся ему таким надежным и спокойным пристанищем, ожил! Все вокруг него — высоченные стволы осин, узловатые фигуры дубов, раскидистый орешник — шевелилось, раскачивалось, дышало. Это было немыслимо и в тоже время грандиозно!
