— Два — это самое малое, — ответил я. — Надеюсь, вы не предлагаете обменять один на другой?
— Клодия Шоу подумывает перебраться в Северную Каролину, поближе к своим родителям.
— Забрав с собой детей.
— Разумеется.
— И в обмен на это, — сказал я, — она предоставляет Гасу Шоу право полностью распоряжаться его интеллектуальной собственностью. Так?
— Это один из возможных вариантов, который вполне может сработать, — ответила Лили.
Я покачал головой:
— Нет, Лили, я так не думаю.
Официантка принесла наш заказ.
Когда она удалилась, Лили сказала:
— Мы можем оставить решение этого вопроса на усмотрение судьи Кольба. Вы это предлагаете?
— Нет, — ответил я, — конечно нет. Найти решение должны мы с вами.
— Согласна, — сказала она. — Вы только не тешьте себя иллюзией, что я не готова пойти этим путем.
Я открыл было рот, однако Лили подняла перед собой ладонь:
— Никаких романов на стороне у моей клиентки не было. Она порядочная, верная жена и превосходная мать. Обвиняя ее в супружеской измене, вы ничего не добьетесь, поскольку это обвинение несправедливо.
— Справедливо оно или нет, — сказал я, — мне не хотелось бы прибегать к нему.
Лили покачала головой:
— А вот я без всяких колебаний использую историю с пистолетом. И хочу, чтобы вы об этом знали.
— Это была всего лишь пустая угроза самоубийства, — сказал я. — Жалкая, пугающая, согласен, однако никакого вреда он ни жене, ни детям не причинил. Пистолет даже заряжен не был.
Лили пожала плечами:
— Для маленьких девочек это стало ужасной психологической травмой. Я могу представить показания эксперта, который так и скажет.
— Гас — человек очень симпатичный, — ответил я. — Он страдает посттравматическим стрессовым расстройством. Ему оторвало кисть правой руки. Он состоит в группе взаимной поддержки. Принимает предписанные ему лекарства. ПСР — серьезное заболевание, почти как рак или диабет, и Гас делает все необходимое, чтобы исцелиться от него. Я тоже могу привести в суд кучу экспертов, которые скажут все это.
Лили ковырялась вилкой в салате.
— Моя позиция такова, — продолжал я, — он болен и прилагает все усилия, чтобы поправиться.
Лили подцепила вилкой анчоус, отправила его в рот, прожевала, вытерла салфеткой губы и отпила глоток чая.
— Спорить не стану, — сказала она, — однако это не делает его менее опасным.
— Он научился контролировать себя, — ответил я. — Он идет на поправку. И это очень важно. Он не пьет. У него есть работа. Он делает все необходимое для выздоровления.
