— А мы тут новоселье справляем, — как виноватая, произнесла она, пряча глаза. — Без шума. Вдвоем. И бутылочку взяли, и мяса натушили, и пирогов напекли. Угощайтесь, товарищ капитан, не побрезгуйте.
— Шаньгу съем, а остальное прошу не предлагать. Я, други мои, на верной диете. Прежде, после голодухи, съедал по двенадцать беляшей, — разговорился он. — Однажды на тринадцатом стошнило… Не поверите, но даже выпивать бросил! Теперь только бабу свою целую да воздухом дышу.
Он снял фуражку, достал и расстегнул планшетку. Написал что-то на чистом листке.
— Вот, Клава, — кивнул он на листок, — документ… Домовую пока не дают, но встанете там же, в паспортном столе — не с центрального входа пробивайся в милицию, а с бокового. Ясно? Там и поставят вас на карточный учет. Вроде так… С инспектором обговорил, они знают о вас… Словом, пока лучше так, чем вообще никак.
— Я не поняла? — прикусила она кончик языка. — Как это — на карточный учет?
— Врать не буду… — посмотрел он ей в глаза. — Здесь гаражи строят, землю прибирают к рукам, но вас не выселят… Покуда не выселят: карточка — прописка, черт бы ее побрал! Все, как у людей. Спите спокойно… Я думаю, что не посмеют подогнать бульдозер и сковырнуть ваш теремок. Спите.
— Ну так-то можно! — обрадовалась хозяйка. — Чего нам не спать. Правда же, Тихон?
Хозяин внимательно разглядывал руки участкового, потому он, наверное, прослушал разговор и не ответил жене.
— Вы не состоите в браке?
— Нет пока, — призналась Клава. — Почти тридцать лет, как не живу с мужем… До сих пор не развелись. С этой работой… Не вырвешься в загс… Да фу-ты, Тихон, — прикрикнула она на мужа, — не кури под носом! Дышать нечем… без тебя. Вот так и живем.
— Значит, Тихону придется пока где-нибудь прописаться. В доме, где есть домовая книга, или в общежитии каком-нибудь. Надо подумать. А что, собственно, мы загадываем на века? — спохватился капитан. — Он же у тебя с образованием! На работу пойдет, через годик получит… хотя бы надежду на квартиру, если не заездишь его до срока — скоро ведь пахать в огороде. Смотри, Клава!
— Заездишь его, — улыбнулась та. — Где сядешь, там и слезешь.
— Ну, действуйте, пока трамваи ходят… — Он тотчас же поднялся с дивана и направился к двери.
— А шаньгу? А стаканчик? — бросилась следом хозяйка.
— Нет, нет! Еще распоюсь, как этот… — забасил Ожегов, нарочно ломая голос. — Надо забежать к вашим соседям. Кстати, не знаете, дома они или на свалку укатили?
