Если я взял на себя смелость провести сравнение между индивидуацией и «пайдейей» – вполне отдавая себе отчет в том, чем я рискую, а также осознавая передержки и определенные ограничения, сопутствующие такому сопоставлению, особенно ввиду малого объема статьи, – то это не было вызвано исключительно желанием провозгласить, что идея индивидуации имеет долгую предысторию. Мне также представляется, что, развивая наше понимание индивидуации, целесообразно обсудить психологию самой «пайдейи», а также проанализировать максимально подробно ее первоначальный смысл, ибо она многому способна нас научить. Реконструируя атмосферу, в которой жили наши греческие предки, мы приходим к заключению, что идеал, содержащийся в реализации природного потенциала личности, представляет собой архетипический идеал.
Исходя из такого представления, легче прийти к утверждению, что утрата нашей культурой «пайдейи» привела к вакууму, которому раньше или позже предстояло заполниться юнгианской идеей индивидуации или какой-либо иной формой культурного сознания (например, восточной философией), которая могла бы послужить ее эквивалентом. Тот факт, что анализ начал свою жизнь в качестве терапевтического инструмента, может даже считаться случайностью, ибо анализ раньше или позже должен был пойти по пути индивидуации, что и было впервые предложено Юнгом.
Не обязательно придерживаться экстремальной точки зрения, заставляющей тревожиться в предвидении того, что внимание к клинической специализации – которая все более стимулируется законами, начинающими управлять психотерапией как клинической дисциплиной, – может привести анализ к утрате своего потенциала в качестве объединяющей силы внутри культуры как дороги к росту цельной, сознательной личности. Но если индивидуационный анализ пойдет по пути греческой «пайдейи», то вполне вероятно, что чрезмерная специализация в психотерапии может завершиться тем, что анализ повторит судьбу «пайдейи», на которую ее обрекли софисты: произойдет его быстрая трансформация в ускоренный курс специализированного развития, конечным результатом чего явится постепенное исчезновение первоначальных, основополагающих идеалов.
Заключение
В данной статье мы попытались обнаружить в идее «пайдейи» важный исторический прецедент концепции индивидуации.
Идею «пайдейи» в наши дни часто неверно истолковывают как практиковавшуюся в Древней Греции форму «обучения». Принятое в настоящее время понимание слова «культура» отличается от первоначального смысла cлов «cultura animi» – «культура души» – и все в большей степени используется в его светском значении, социальной структуры или даже материального инструмента цивилизации. Уроком «пайдейи» является то, что этой внешней и антипсихологической форме культуры некогда противостояла внутренняя форма культуры. Проявляемый в наши дни интерес к индивидуации можно рассматривать как возвращение подавляемого: возвращение к внутреннему смыслу и форме культуры, широко распространенной в Древней Греции, которую Запад должен был бы унаследовать. Однако характерная для Запада склонность к экстраверсии и специализации привела к тому, что ею пренебрегли.
