Нао нравились ее грозные волны.
Он подолгу любовался их неутомимым бегом. Наблюдал, как длинные, гибкие струи, то серые, то зеленые омывали острова, лизали берег, кружились на месте, образуя мутные водовороты. Вода, как и огонь, казалась уламру живым существом, вода, как и огонь, то убывает, то вырастает, возникает из ничего, катится через пространства, пожирает животных и людей; она падает с неба и наполняет землю; неутомимая, она подтачивает скалы, уносит с собой камни, песок, глину; ни одно растение, ни одно животное не может существовать без нее; она рычит, свистит и стонет, она смеется, рыдает и поет; забирается в щели, недоступные самому маленькому насекомому, и проникает даже под землю. Она сильнее мамонтов и обширней леса. Вода спит в болоте, отдыхает в озере и шагает большими шагами по руслу реки; она несется на перекатах и прыгает, как тигр, на порогах.
Так думал Нао, глядя на ее неистощимые волны.
Уламрам надо было искать пристанище на ночь. Острова — неплохая защита от зверей, но слабая от человека; они стеснят движение и сделают невозможной охоту за огнем. Нао предпочел берег. Он обосновался на высокой сланцевой скале. Края ее были обрывисты, верхняя часть образовывала площадку, где могли поместиться десять человек.
К сумеркам приготовления на ночлег были закончены. Между уламрами и преследователями было достаточно большое расстояние. Беглецы могли быть спокойными по крайней мере до половины ночи.
Похолодало, несколько тучек стлалось по алому западу. Поедая свой ужин из сырого мяса, орехов и грибов, воины наблюдали за темнеющей землей. Слабый свет позволял еще различать если не противоположный берег, то по крайней мере острова. Прошли дикие ослы; по откосу спустился табун лошадей: это были коренастые животные, головы их казались огромными из-за густых спутанных грив. В их движениях было много изящества, большие глаза излучали голубой свет. Наклонившись над водой, лошади долго принюхивались к месту, полные недоверия; быстро напившись, они убежали.
Ночь распростерла свои пепельные крылья, она уже покрыла ими восток, на западе оставалась тоненькая пурпуровая полоска.
В наступающей тьме раздалось рычание.
— Лев! — прошептал Гав.
— Берег полон добычи, — ответил Нао. — Лев умен, он охотнее нападет на антилопу и оленя, нежели на человека.
Рычание затихло вдали. Завыли шакалы. Уламры спали по очереди до рассвета. Затем двинулись вниз по течению Большой реки и вскоре встретили мамонтов. Стадо их занимало пространство шириною в тысячу локтей, длиною в три раза больше; они паслись, вырывая хрупкие растения и выкапывая корни. Уламры с завистью смотрели на их спокойные уверенные движения. Иногда, радуясь своей силе, животные гонялись друг за другом по мягкой земле или, играя, дрались своими волосатыми хоботами. Под их огромными ногами лев-великан оказался бы простым комком глины; своими бивнями они могут вырвать с корнем дуб, а гранитной головой расколоть его в щепы.
