Племянница сидела напротив. Подпирая щеку сжатыми в кулак пальцами и сощурив глаза, она рассеянно смотрела куда-то вдаль. При этом лицо ее освещала лучезарнейшая улыбка.
– Но папа собирается туда пока пустить квартирантов… – протянула в ответ кому-то в окно.
Гром среди… Нет, «ясного неба» тут не катит. От Редькина вполне ожидаемо…
– Там долги по квартире… Кто их будет погашать?… Ты? – объяснила, заботливо подсовывая пирожки теперь уже с вишнями.
– Долги? Какие долги? Почему долги?
– Ты прекрасно знаешь, что твоя сестра последние два года не работала…
– Моя сестра? А евроремонт?… Разве вы бедные? Сколько там тех долгов? Может, и я частично как-то помог бы их погашать… Я бы платил коммунальные… Вы же ничего про это не говорили!
– Коммунальные? – заливисто рассмеялась Машуня, рассыпая по кухне серебряные колокольчики с горловыми вкраплениями. – Коммунальные? Ха-ха-ха-ха-ха!
– Ты сказала «пока»…
– Что «пока»?
– «…пока пустить квартирантов»…
– А… потом продадим.
– Продадите? Зачем? Но я не хочу, чтобы ее продавали! Или со мной уже никто не считается?
Девушка думала, кажется, совсем о другом, не забывая, впрочем, слепить лучистой улыбкой того, кто смотрел на нее из окна.
– Кстати, там остались какие-то старые вещи, фотографии. Можешь забрать.
И не дожидаясь реакции, цепко ухватилась в свой мобильный и набрала отца. Тот отреагировал в мгновение ока.
– Сказал: «Ждите, через час буду», – очаровательно засияла ровными белоснежными зубами Маша, элегантно расположив телефон на спинке дивана.
… С тяжелым сердцем переступал он порог бaтьківщини. Вот – кухонное окно, у которого сестра просидела последние годы. На дверях – облупленная коричневая краска, но в туалете уже сияют родственной улыбкой новехонький унитаз, в ванной блестит раковина, а на кухне – недавно установленные пластиковые трубы и бак нагрева воды. Жорик времени не терял и уже основательно похозяйничал. О да!… Жорик – молодец.
А в комнатах на удивление просторно. На журнальном столике – потрепанные журналы с кроссвордами, которыми Лариса заполняла пустые вечера… Старый затертый ковер на полу, впрочем, тоже сиял, правда, лысыми пятнами. С антресолей вывалили облезлый коричневый чемоданчик с фотографиями.
– Забирай все! – послышался голос зятя. Редькин все время крутится где-то рядом. Хотя и знает, что брать нечего, но присматривает. И попутно держит под наблюдением настроение шурина. Ведь пикантность ситуации заключается в том, что в этой квартире вырос он, а не Жорик. В ордере на получение этой квартиры Редькиным и не пахло. Именно он здесь ходил в школу, гулял в этих дворах, гонял по этим улицам на велосипеде, бегал в клуб ДТС смотреть кино за 10 копеек и покупал в соседнем магазине шоколадное эскимо… А теперь какой-то кацап всем этим распоряжается и милостиво разрешает забрать все фотографии.
