Съехав из «Бикман тауэрз», Сэлинджер послал рукопись своим агентам в «Гарольд Обер». Там рассказ большого впечатления не произвел. «Действие немного затянуто, — писал рецензент, — но неплохо переданы атмосфера и ее восприятие глазами ребенка».
Следующий увидевший свет рассказ Сэлинджера — «Душа несчастливой истории» — был написан еще в мае 1941 года. Он представлял собой остроумную пародию на прозу из глянцевых журналов и одновременно — на популярные в те годы фильмы про гангстеров. Но за веселым пародийным планом скрывался и серьезный подтекст — размышления Сэлинджера о том, что для него важнее в литературе: глубина или коммерческий успех.
Рассказ начинается вполне традиционно: его герои, Джастин Хоргеншлаг и Ширли Лестер, оказываются в одном автобусе, идущем по Третьей авеню. Джастин с первого взгляда влюбляется в Ширли и сгорает от желания с ней познакомиться.
Но тут Сэлинджер прерывает повествование, объясняя это тем, что история — как он подчеркивает, изначально предназначавшаяся им журналу «Кольере», — не может получить дальнейшего развития. Мол, персонажи слишком заурядны и у автора не получается их «соединить». Набросав несколько шутливых вариантов возможного развития сюжета — злосчастный Джастин Хоргеншлаг по ходу их каждый раз попадает в тюрьму, — рассказчик отказывается развивать любовную линию. Суровая реальность берет верх: Ширли с Джастином так и не заговаривают друг с другом, сходят с автобуса и продолжают каждый свою собственную жизнь — без любви и полета.
Рассказ увидел свет в сентябре 1941 года — вопреки ожиданиям Сэлинджера, не в «Кольере», а в более раскованном и рассчитанном преимущественно на мужскую аудиторию журнале «Эсквайр». Хотя «Душа несчастливой истории» вещь и шутливая, ее отрезвляющая концовка ясно говорит о том, что Сэлинджеру не хотелось становиться сугубо коммерческим писателем. В то же время ему надо было каким-то образом зарабатывать на жизнь. В результате он принял решение отныне четко разделять все свои произведения на «серьезные» и на те, что быстрее и проще найдут себе покупателя.
Сэлинджер частенько посмеивался над тем, с какой охотой иллюстрированные журналы печатают рассказы вроде «Виноват, исправлюсь», написанные исключительно ради денег. Но был при этом один журнал, признание которого он очень хотел завоевать и поэтому не предлагал туда необязательных, проходных вещей. Речь идет о «Нью-Йоркере» — самом респектабельном и щедром на гонорары американском периодическом издании.
