Поляки, когда к ним попал Сэлинджер, пребывали в тревожном ожидании, испуганно наблюдая за тем, что творится в Австрии. Из тех, с кем вместе он работал на бойне, мало кто пережил войну.
Девятого марта 1938 года в Саутгемптоне Сэлинджер поднялся на борт океанского лайнера «Иль-де-Франс», в тот же день отплывшего в Соединенные Штаты. Он был рад снова оказаться в родительской квартире на Парк-авеню, вдали от предвоенных потрясений. Уильям Максуэлл прав, говоря о значении для будущего писателя опыта, приобретенного в Европе. Пусть поездка не оправдала надежд, которые возлагал на нее Соломон. Пусть Сэлинджер вернулся из нее с еще менее ясными планами на будущее, чем были у него перед отъездом; но, пожив среди европейцев, чья жизнь столь разительно отличалась от его собственной и протекала в условиях каждодневной борьбы и смертельной опасности, он научился ценить и понимать людей, которые прежде были ему безразличны. Эта перемена в отношении к людям особенно заметно проявилась, когда во время войны он сражался в Германии.
Проведя год в Европе, Сэлинджер лучше узнал немецкую культуру и немецкий язык, а также самих немцев — и усвоил ||.млмчие между немецкими нацистами и немцами, достойными всяческого восхищения.
Осеныо 1938 года Сэлинджер поступил в Урсинус-колледж, расположенный в пенсильванской глуши неподалеку от училища Вэлли-Фордж. Выбор этого учебного заведения был далеко не очевидным. Колледж существовал на средства немецкой реформатской церкви, поэтому большинство соучеников Сэлинджера происходили из семей выходцев из Германии. Все студенты колледжа были обязаны носить нашивки с именем и фамилией, а при встрече в кампусе установленным образом приветствовать друг друга. Обстановка, царившая в этом маленьком провинциальном колледже, была абсолютно непривычна для юноши с Манхэттена.
Парень из семьи состоятельных нью-йоркских евреев был белой вороной в укромном мирке Урсинус-колледжа. Многие однокашники впоследствии говорили, что едва помнят его, а кое-кто вспоминал, но с глухой неприязнью. Но это всё были соученики мужского пола. Девушки же неизменно отзывались о нем самым лучшим образом (что, вероятно, и раздражало соперников).
При поступлении в колледж Сэлинджеру было почти двадцать лет — к этому времени он превратился в симпатичного юношу с вечной озорной улыбкой на лице. При росте в шесть футов пять дюймов и стройном сложении он сразу привлекал к себе внимание. Ярче всего студенткам запомнились не смуглое лицо или черная шевелюра, а глаза — глубоко посаженные, темно-карие, проницательные.
