В публикации в «Нью-Йорк Таймс» от 29 марта сего года Давид Андерсон писал «It was somewhat of a surprise for the British to see the intensity of Norwegian bitterness against the Germans. They are much more vindictive than the Dutch, French, Belgians and Czechs» — «Ярость норвежцев, проявленная ими в сражении с немцами, удивила британцев. Норвежцы более мстительный по своему характеру народ по сравнению с голландцами, французами, бельгийцами или чехами». Что тут удивительного? Другим народам доводилось встречаться с несправедливостью и ранее, они не были настолько морально не готовы к вторжению, ко всем подлостям и жестокостям, которые враг стал творить на их территории. Более года, день за днем, норвежцы наблюдали, как чужаки вершат преступления, совершенно немыслимые, невероятные в наших глазах, мы даже не могли себе представить, что люди способны на такое. Естественно, мы слышали о подобных преступлениях немцев в Бельгии и Сербии в период Первой мировой войны. Но мы лишь пожимали плечами: все эти отвратительные Greuelgeschichter[62] всегда воспринимались нами если не как чистый вымысел, то, во всяком случае, как страшное преувеличение.
И в Норвегии бывали случаи жестокого обращения с детьми, случаи насилия над женщинами, но мы всегда были убеждены, что совершали эти преступления просто подонки или дефективные. Мы привыкли считать, что нормальный человек на подобное не способен. Я не собираюсь излагать здесь эти Greuelgeschichter, могу сказать лишь одно: то, с чем столкнулись мы в Норвегии во время немецкой оккупации, убедило большинство норвежцев в том, что в настоящее время в Германии больше ненормальных людей, нежели нормальных. Захватив нашу страну, они стали бросать мужчин в тюрьмы безо всяких законных оснований, держать в заключении, обращаться с ними так жестоко, как мы никогда не могли бы себе представить. Наше правосудие было попросту ликвидировано, а ведь ни один народ в Европе не является столь законопослушным, как мы, норвежцы. Мы настолько благоговеем перед законом и правосудием, порой готовы так скрупулезно следовать юридическим нормам, что это порой приводит к комическим ситуациям. Ведь законы для нас — не просто собрание запретов и разрешений, за выполнением которых следят полиция и спецслужбы. Для нас, норвежцев, закон и право — это естественно присущее нам представление о наших обязанностях по отношению друг к другу, о наших правах, которые мы никому не позволим нарушить; эти правила формулируются нашими общественными деятелями, которых мы сами выбираем с тем, чтобы они следили за функционированием правового аппарата в государстве; это те люди, которых мы уважаем, потому что мы сами уполномочили их действовать от нашего имени. В Норвегии так было всегда, хотя порой и случались какие-то отступления; с незапамятных времен крестьяне встречались с королем на тинге
