Буквально через день до Тэнго дошло, что портрет этот может стоить еще дороже, и он начал действовать соответственно. В общем, пока театралы терроризировали ментов по поводу исчезнувшей трехрублевой картины, Тэнго сложа руки не сидел. И вскоре этот Шагал отправился за кордон, попутно принеся Тенгизу сто пятьдесят тысяч долларов. Вот из-за этих копеек и собственной несдержанности в компании, как ему казалось, близких людей, Тенгиз оказался под колпаком московских гэбешников.
Однако стоило только Грузии стать самостоятельным государством, как Тенгиз сходу ожил, показал два кукиша в сторону Баку и Москвы и приступил к своей производственной деятельности с таким размахом, словно хотел с лихвой наверстать время, затраченное на вынужденное безделье в компаниях хорошеньких девочек.
К девочкам мой партнер был всегда неравнодушен. Особенно к блондиночкам; они всегда входили в мою программу южноморского гостеприимства. Однажды, отдыхая у меня, Тэнго до того одной увлекся, что Рябов сунул свой профессионально любопытный нос в его записную книжку, и наш компьютер до сих пор хранит адреса партнеров, поставщиков, даже разных девушек, которым сейчас Тэнго вряд ли звонит из-за их возрастного ценза.
А вот с партнерами как раз все по-другому, это не девочки. Хороши только три старые вещи — вино, скрипка и партнер, который ни разу тебя не подводил. Один из этих партнеров — я сам. После неприятностей Тенгиз несколько раз брал у меня товар, однако в Южноморске появляться не рисковал, видимо, на его характер сделка с Шагалом отложила свой отпечаток или с годами стал домоседом — кто знает. Все мы с годами меняемся. Однако хватка у Тэнго осталась прежней.
Во время последней сделки Тэнго предложил мне уступить коллекцию нэцке на тридцать процентов дешевле, а взамен — получить московского клиента, с которым работал много лет. Видимо, до того Шагал ему икался, что Тэнго запальчиво объявил: с этой самой Москвой, которая оккупировала в свое время его родину, он больше не хочет иметь дел из-за проснувшегося национального самосознания.
С предложением Тэнго я согласился, выдвинув единственное условие: товар он получает по моей цене, но, если сделка с Ляховым состоится, пресловутые тридцать процентов вернутся в его карман.
— Правильно говоришь, дорогой, — одобрил мою осторожность Тенгиз, — только зачем вспоминать о деньгах старым друзьям? Тридцать процентов? Мне хватит десять. Но с каждой сделки. С Ляховым можно иметь дело.
