А в это время в доме происходило следующее.
Вернувшись из ларька, старик повалился в постель, не раздеваясь, и заохал. Жена бросила кошелку на пол и метнула на непутевого мужа колючий взгляд.
— Опохмелился?
— Какое! — застонал старик. — Купил да разбил бутылку… Пропала вся жидкость.
Обманываешь? Всю вылакал?
Вот те хрест, не вру. Нет ли у тебя там хоть денатурату?
Старуха ничего не ответила, начала возиться около плиты, налаживая керосинку. Потом она из-под лавки достала бидончик, открыла его и по комнате распространился запах керосина. Старик застонал:
— Ох, умираю…
— Черти бы тебя забрали, — отозвалась старуха.
— Бог покарает тебя, ведьма, на том свете. Сама-то, небось, опохмелилась.
Ну, и опохмелилась, — остановилась старуха посреди комнаты. — А тебе и воды не дам.
— Анафема ты!
— Сам ты черт лохматый. Лакать больно любишь! Где теперь брать деньги?
— Надоели они мне…
— Надоели? Тебе еще голову оторвут за то, что могилу выказал. Попомни!
Старик поднялся и сел.
— Оторвут, говоришь? Пускай. Вот пойду и все расскажу. Все равно умирать пора…
Старуха оторопела, похлопала глазами, словно не понимая — о чем говорит муж.
А он повторил:
— Все равно умирать, — и начал подниматься.
— Сиди уж, халява! — закричала старуха и бросилась к нише. Она копалась в каком-то тряпье, а старик, с ухмылкой поглядев на нее, нарочно заохал и повалился на подушку.
Вытащив из тряпья поллитровую бутылку с синеватой жидкостью, старуха налила половину чайного стакана денатурату и подошла к кровати.
— На, лакай, — протянула она мужу стакан.
Но старик неожиданно заартачился.
— Сама пей эту гадость. И так в нутрях горит.
— Ах, ты не хочешь?! — протянула старуха, щурясь. — Не дам и этого. Валяйся.
Старик, кряхтя, поднялся, почесал затылок и проговорил, рассуждая сам с собой:
— Если сейчас пойти, ноги не доволокут. Трясутся, Может, выпить эту гадость и потом отправиться? Так-то оно будет лучше. — Он поднял голову и протянул трясущуюся руку. — Давай, ежиха.
— Одумался?
— Не каркай. — Старик схватил стакан и потихоньку, мелкими глотками выпил денатурат, взял мякиш, обмакнул в соль, пожевал и потом тяжело вздохнул, широко разинув рот. — Отрава, — выдохнул он и повалился на постель. — Полежу малость и пойду.
— Куда? — удивилась жена.
— Туда, к этому самому подполковнику.
— Я тебе пойду, мерин старый!
— Не пугай, давно пуганый.
— Я тебе покажу!
Старуха ярилась, металась по комнате. Старик лежал вверх лицом с закрытыми глазами и говорил монотонно, словно читал молитву.
