Лейтенант милиции Вязов | страница 36
Марина Игнатьевна и Михаил вошли в ворота. Под деревьями зеленели лужайки, чисто подметенные и основательно затоптанные. У паперти стояли старушки и старики, молча принимали подаяние, крестились, клали куски хлеба в кошелки, а деньги засовывали за пазуху,
Михаил не успел еще толком осмотреться, как Марина Игнатьевна с криком бросилась к женщине, одетой в грязное ситцевое платье. Женщина сидела несколько в стороне от других попрошаек, прислонившись спиной к дереву. Рядом с ней стоял грязный оборванный мальчик лет двух и грыз яблоко.
— Ленечка! — закричала Марина Игнатьевна, подхватила мальчика на руки, прижала к себе и, целуя измазанное личико, запричитала радостно, со слезами:- Милый ты мой! Нашелся! Ненаглядный мой, хорошенький!..
— Мама, мама, — залепетал ребенок, роняя яблоко, и заплакал.
Женщина вскочила, порываясь бежать, но верующие сгрудились вокруг нее плотным кольцом. Начались расспросы.
— Украла она сынишку. Двое суток искала. Миленький мой! — плача отвечала Марина Игнатьевна.
Женщины зашумели, и не успел Михаил опомниться, как они набросились на нищенку. Позже Михаил признавался, что намеренно медлил: «Пусть-ка дадут ей маленькую трепку, проучат. Полезно во всех отношениях».
Наконец, когда волосы нищенки были растрепаны и изрядно повыдерганы, Михаил вступил в свои права, с трудом отстранил разбушевавшихся старушек и увел воровку.
— Судить ее надо! — кричали ему вслед женщины.
По пути Михаил присмотрелся к нищенке. Она была не такой старой, какой показалась ему вначале. В потасовке грим — уголь и грязь — был стерт, и краснощекое лицо ее предстало в своем естественном виде. Это была здоровая женщина лет сорока, с темными усиками, с тупым взглядом серых глаз под лохматыми бровями. По дороге она несколько раз принималась рассматривать лейтенанта равнодушно, словно покупателя скучающий продавец, у которого в ларьке кроме вялой и грязной свеклы ничего нет; случайно Михаил заметил в совиных глазах женщины проблеск подлинного интереса, но на круглом, одутловатом лице ничего не изменилось, оно оставалось безмятежным и грубым, похожим на крупный бледного цвета гранат.
При обыске у нищенки, которая назвалась Анфисой Лебедевой, кроме кусков хлеба, фруктов, мелких монет и замусоленной, несколько раз свернутой и потертой по краям бумажки, ничего не нашли. В краже ребенка нищенка созналась, и Михаил передал ее следователю отделения Ходжаеву.
Оставшись один, Михаил, уже ради любопытства, осторожно развернул бумажку. Несколько долек ее оторвались и упали на стол. Водворяя клочки с текстом на свое место, он с трудом прочитал почти стершиеся буквы: «Молитва», «Пришествие Иегова и изгнание дьявола». В начале молитвы шли общие рассуждения о вредных делах дьявола, о его борьбе против господа, о совращении людей на путь порока, а потом начались довольно прозрачные намеки на то, что дьявол появился на земле в 1917 году и очень многих людей совратил и сделал атеистами. Далее прямо говорилось, что дьявол особенно распоясался в России и что скоро настанет день, когда с небесных высот спустится Христос и изгонит дьявола, а всех совращенных сбросит в тартарары. Автор письма всеми силами старался подделаться под церковный стиль, но многие фразы строились совершенно не по-русски. И хотя все выводы делались на основании библии, Михаил понял: молитва написана с провокационной целью. Он начал осторожно раскладывать клочки на чистом листе бумаги. Весь текст уже был восстановлен, как вдруг, перевернув одну из долек, он широко открыл глаза. Сомнений не могло быть: Михаил держал в руках свою собственную фотографию, размером 3X4, ту, что заказывал для удостоверения личности.
