Младенчество
Montagu (193) подчеркивает, что период созревания младенца не заканчивается до 8 или 10 месяцев после рождения ребенка; это период на самом деле длится около 18 месяцев, половина из которых приходится на развитие в утробе матери, а другая половина – на существование вне ее. Именно эта «незрелость» создает биологическую необходимость и потребности, свойственные младенческому периоду, а также требует постоянной вигильности матери. Также является очевидным, что ребенок нуждается в материнской заботе. Ferenczi (194), например, заявляет, что ребенок «может остаться в живых только благодаря огромному количеству нежности и любви». К биологической уязвимости добавляется беспорядочное реагирование младенца на раздражители. Любое возбуждение как изнутри, так и снаружи вначале, по-видимому, интерпретируется как опасное. Более всего провоцируют появление страха смерти случаи остановки дыхания; на самом деле, Harnik (195) рассматривает страх удушения важным компонентом страха смерти. Представление об этой опасности запечатлевается в подсознании и порождает тревогу, выражающуюся в фантазиях об исчезновении эго.
Schur (165) придерживается мнения, что тревога в младенчестве обусловлена биологически. Во время первых месяцев жизни, когда формированию структур мозга предшествует стадия отсутствия дифференциации, мы имеем дело только с физиологическими предшественниками ситуации, вызывающей тревогу. Высвобождающееся возбуждение состоит из внутреннего восприятия гомеостатических колебаний, голода, жажды, перистальтики и так далее, а также из восприятия кожных, слуховых и вестибулярных раздражителей. Младенец реагирует на него диффузным разряжением, как в вегетативной, так и в двигательной сфере. И восприятие, и реагирование на этой стадии являются типичными и стереотипными для человеческих особей, и, следовательно, весьма напоминающими инстинктивную модель реагирования. Schur признает, что младенцы демонстрируют значительные различия в реагировании на стимуляцию, но он приписывает такое разнообразие тому, что гомеостаз различен у всех индивидов.
Я не думаю, что младенческая тревога может быть проанализирована исключительно в аспекте физиологических механизмов. Мозг плода менее дифференцирован, чем мозг младенца, но, тем не менее, плод способен на реакции «протеста» и даже, возможно, «знает», что кроется в материнском подсознании. Неважно, насколько недоразвитым является эго в первые месяцы жизни, создается впечатление, что оно способно ощущать исходящую извне опасность и собственную беспомощность. Gifford (196) убежден, что страх смерти на самом деле представляет собой страх собственной беспомощности, а Chadwick (44) отмечает, что потеря силы – это угроза, проходящая через все формы страха. Deutsch (100) указывает, что умирающий человек реагирует не на сам факт смерит, а на страх оказаться в изначальном младенческом состоянии беспомощности и пассивности, к которому приравнивается смерть. Интенсивность ощущения беспомощности, пробуждающего тревогу, взаимосвязана с интенсивностью угрозы, и значительная диспропорция между опасностью и способностью совладать с ней, существующая в младенчестве, сохраняется как основной аспект страха смерти, или тревожность в целом. Инстинкт и физиологические механизмы создают почву для реакции тревоги, но саму реакцию провоцирует ощущение беспомощности перед лицом опасности, содержанием которой, по моему убеждению, является угроза целостности организму и самой жизни, исходящая от окружающей человека среды. Ненадежность младенческого существования определяется не только зависимость в биологическом плане, но и максимальной беззащитностью перед агрессией.
