.
Мы знакомы с садистским содержанием сказок: злобные мачехи, ведьмы, людоеды, великаны и волки вынашивают коварные замыслы против детей, накладывают на них проклятия, пытаются их погубить, калечат или съедают их. Частой темой является злобная мачеха, мучающая свою падчерицу. (Как можно предположить, мачеха олицетворяет мать, и повсеместно принятое дискредитирующее отношение к мачехе является замещением, козлом отпущения страха и ненависти к матери). Ревнивая, преследующая мачеха может повергнуть падчерицу в отчаяние и навлечь на нее смерть. Почему подобные истории существуют во всех культурах и почему на протяжении долгого времени они столь многозначительны для детей? Причина, по-видимому, кроется в том, что они не являются сказками. Они определяют то, что ребенок интуитивно угадывает в материнском отношении к нему. Тот факт, что они распространены по всему миру, подтверждает предположение об универсальности материнского деструктивного влияния и, в то же время, о боязни осознать его.
Реакции на болезнь, травму или оперативное вмешательство
Многие дети реагируют на боль, нарушение функций организма, лечебные процедуры, госпитализацию и хирургическое вмешательство так, как будто бы это соответствующее какому-то проступку наказание. Если у ребенка нет общего чувства опасности, он может перенести боль и инвалидность стоически, в то время как даже незначительная болезнь или травма могут вызвать у другого ребенка сильную тревогу, предположительно, потому что они активизируют комплекс смерти или соответствуют образу «атакующего» и, в особенности, потому что он воспринимает амбивалентность чрезмерных реакций матери. Некоторые дети чрезвычайно нетерпимы к боли, боятся врачей и медицинского осмотра и могут отреагировать на небольшую операцию психическим расстройством. Эти дети, как обращает внимание А. Freud (291), защищаются от холода и сквозняков, чтобы отразить угрозу смерти, и тщательно выбирают еду, боясь, что их могут отравить.
Lourie (292) сообщает, что даже очень маленькие дети с тяжелыми заболеваниями представляют смерть как связанную с насилием и наказанием. Morrissey (293) обнаруживает, что танатическая тревога существует в очень раннем возрасте, хотя чаще она наблюдается у более старших детей. Среди его серьезно больных пациентов был трехлетний ребенок, который, как определили, страдал от подобной тревоги.
А. Freud (291) говорит, что большинству психиатров известно, что любое хирургическое вмешательство в тело ребенка может служить отправной точкой для активизации, группирования и рационализации идей о нападении, подавлении и (или) кастрации. Если фантазии ребенка связаны с его агрессией, направленной против матери, операция переживается, как несущая возмездие, атака со стороны матери, целью которой служат внутренности ребенка (наблюдение, первоначально сделанное M. Klein). Детям свойственно приписывать внешним или интернализованным агентам любые болезненные процессы, происходящие внутри тела, а также все, что наносит ему травму. В соответствии со своей интерпретацией происходящего, маленькие дети реагируют на боль не только тревогой, но и другими аффектами, соответствующими содержанию подсознательных фантазий – то есть, с одной стороны, яростью, гневом и мстительными чувствами, а с другой – мазохистской покорностью, виной или депрессией.
