Майкл. Почему кричишь?
Анна. Она хотела тебя задушить!
Майкл. Кто?
Анна. Твоя любовница.
Майкл(удивленно). Какая еще любовница?
Анна. Блондинка, молодая…
Майкл. Нет у меня никакой любовницы…
Анна. Она из Литлтона…
Майкл. Не знаю никого в Литлтоне…
Анна. Ты обещал жениться на ней… и развестись со мной…
Майкл. Не выдумывай. Я ничего никому не обещал…
Анна(обрадовано). Значит, я все выдумала?
Майкл. Конечно… Придумываешь, черт знает что…
Анна. Ты же сказал. «Придумай сама».
Майкл. Я и в дурном сне не представлял, что ты способна на такие фантазии! (Смотрит на часы.) Господи, остался только час. Дай спокойно поспать. (Зевает и засыпает в своем кресле.)
Анна. Спи спокойно, Майкл, я люблю тебя… (Садится рядом с Майклом на ручку кресла и засыпает.)
ЗАНАВЕС.
Екатерина – женщина лет шестидесяти.
Валерий – молодой человек лет тридцати.
Молодой человек сидит за столом и разговаривает по телефону. К столу подходит пожилая женщина.
Екатерина. Молодой человек, это место свободно? Можно сяду рядом с вами?
Валерий. Садитесь. (В телефон.) Так вот, я решил, что делать?.. Больше терпеть этого не намерен… Звонить не буду… Звони сама… (Выключает телефон.)
Екатерина. Молодой человек, Вы тоже пьете виски с содовой.
Валерий. Нет, с водой.
Екатерина. Виски с простой водой? Разве так пьют виски?
Валерий. Я пью с водой…
Екатерина. Надо же! Никогда не пробовала с водой… Я читала, что Хемингуэй пил только с содовой…
Валерий. Я не Хэмингуэй…
Екатерина. Вижу… Мой отец пил только воду и ничего спиртного в рот не брал… А моя мать любила выпить, часто прикладывалась к рюмке. Представляете… она…
Валерий. Представляю…
Екатерина. Нет, не представляете… Вы ведь не знаете, какая она была.
Валерий. Какая?
Екатерина. Веселая, заводная… Выпьет рюмку одну, другую и пойдет плясать, не остановить. А отец сидит рядом со мной, я вижу, ему не по себе, что мать при всех так пляшет. А остановить он ее не может. Сидит улыбается, делает вид, что так и надо, а я чувствую, как он весь внутри сжался, как ему неловко, неловко… Беру его за руку, и мы так сидим с ним, смотрим, на нее, как она отплясывает.
Валерий. Подошел бы и потанцевал с нею, если так уж неловко…
Екатерина. Он не любил танцевать…
Валерий. Поэтому ему было неловко.
Екатерина. Не поэтому. Она когда плясала, в ней появлялось что-то дикое, бесовское, как у вакханок. Не только отцу, всем гостям было неловко…
Валерий. Человек, когда выпьет, становится свободным, ему на всех плевать… Ваш отец не пил, а выпил бы – и потанцевал… Может быть, это вам казалось, что ему было неловко?
