– Делай, как я скажу, и все будет в порядке. В таких делах есть специальные приемы. Надежная методика.
Я послушался его совета и вложил деньги. Прошло совсем немного времени, и у меня в кармане оказалась кругленькая сумма.
– Ну как? – сказал после этого тесть. – В любом деле свои приемы. Можно сто лет в какой-нибудь фирме работать, а толку не будет. Само собой, везение нужно и мозги. Но этого недостаточно. Плюс капитал. Если денег мало – ничего не получится. Еще важнее – знать эти самые приемы. Без этого, даже если все остальное есть, дело не пойдет.
– Понял. – Я знал, что имеет в виду тесть. Приемы, о которых он говорил, – его система. Изобретенная им сложная и надежная система вложения денег и получения высоких доходов благодаря многочисленным связям. Он умело проводил свои корабли мимо подводных камней, пуская их в обход законов и налогов. Деньги в его руках изменяли вид и форму и неудержимо росли.
Могу сказать наверняка: если бы не тесть, я бы до сих пор редактировал учебники. Жил в скромной квартирке в Ниси-Огикубо 11, ездил на «тойоте-короне» с еле дышащим кондиционером. Нет, что ни говори, а свой шанс я использовал совсем неплохо. Быстро открыл два бара, поставил там дело, у меня работает больше тридцати человек. Доходы – о таких я и не мечтал. Все идет прекрасно, даже мой бухгалтер удивляется. Репутация у баров замечательная. Хотя на свете сколько угодно таких же ловких и оборотистых, способных добиться того же, что и я. Не будь тестя с его капиталами и «особыми приемчиками», что бы я смог один? От таких мыслей портилось настроение, начинало казаться, будто я добился всего нечестно, пробирался к цели кратчайшим путем, в обход других. Мое поколение в конце 60-х – начале 70-х годов подняло волну студенческих выступлений. Кому-то нравится, кому-то – нет, но это так. В общем, то был громкий протест против логики капитализма – более изощренной, замысловатой, отшлифованной. Той логики, что сжирала идеалы послевоенного времени. По крайней мере, в моем понимании это выглядело именно так. Словно сильнейшая лихорадка охватила страну в переломный момент. Но мир, в котором я живу сейчас, уже построен именно на этой более изощренной капиталистической логике.Незаметно он поглотил меня с головой, и вот, стоя перед светофором на Аояма-дори, за рулем своего «БМВ», слушая голоса «Зимнего пути» Шуберта, я вдруг подумал: «А ведь я живу какой-то чужой жизнью. Будто кто-то приготовил все для меня, саму жизнь приготовил. Много ли во мне от меня самого? Где граница, до которой я – это я, а за ней – уже не я? Руки на руле... На сколько процентов это мои руки? И все, что меня окружает... до какой степени оно реально?» Чем больше я думал об этом, тем меньше понимал, что к чему.
