– В контору промышленника Астафьева поедем, – с важным видом приказала я, пристраиваясь на мягком кожаном сиденье.
– Это которые на Варварке обитают? – уточнил кучер, взмахивая кнутом. – Раньше у них правление отдельно располагалось, в Верхних торговых рядах, но, слышал, недавно на фабрику перебрались.
Вот черт, дорогу-то я и не спросила. Но Пахом не стал переспрашивать, предупредив, чтоб держалась покрепче. Откуда, интересно бы знать, кучер знает фабриканта? Стартовали столь резво, что я только и успела взвизгнуть – протестующе, с испугом.
Коляска неслась по улицам Москвы мягко, бесшумно, лишь изредка щелкал в воздухе бич – звучно, по-разбойничьи. Да зазевавшиеся прохожие, вывернувшись из-под копыт вороного, сыпали вослед бессильные проклятья. Пахом хохотал во всю глотку, скаля крепкие зубы, да понукал и без того азартного в гонке жеребца.
Словом, красотами старины я полюбоваться не успела. Когда прибыли к месту назначения, на мне лица не было. Точнее, оно было бледным, без кровинки, с глазами, горящими от ярости. И ком стоял в горле – холодный, колючий. Мельком глянув в зеркальце на вампирку себя и высказав ухмыляющемуся кучеру все, что о нем думаю, я на подкашивающихся ногах вывалилась из коляски, озирая окрестности.
Фабрика оказалась именно такой, как я ее и представляла. Приземистое одноэтажное здание за массивными коваными воротами, да на проходной покосившаяся будка охранника со следами облупившейся краски. Группа рабочих, ожесточенно о чем-то спорящих, и скучающий урядник в сторонке. До меня донеслись обрывки фраз, несколько раз прозвучало "забастовка".
– Пахом, – негромко подозвала я кучера.
– Слушаюсь, барышня, – немедля откликнулся бородатый изверг.
– Поди узнай, о чем люд рабочий толкует.
– Дык, чего там узнавать-то? Знамо что гуторят: хозяин горб гнуть заставляет денно и нощно, а деньгу зажимает не по совести… У меня на ентой фабрике свояк в мастерах начальствует, даже он на скупость хозяйскую сетует изрядно.
– А где правление у них?
– Во-он в той стороне и будет, – кучер махнул кнутом мне за спину. – Там и склады и администрация ихняя.
На площадке перед небольшим аккуратным особнячком стояло несколько шикарных экипажей. Возницы, собравшись в кружок, лениво грызли семечки, сплевывая шелуху на чистенькую булыжную мостовую. Контраст с самой фабрикой был разительным: если от производства за версту несло упадком и разорением, то правление прямо-таки кричало о процветании и благополучии. Надраенная до блеска медная табличка с солидностью вещала: "Астафьева Луки бумаготкацкое товарищество мануфактуръ"
