– Это я точно не осилю, – с сомнением произнесла я.
Серафима Павловна огорченно всплеснула руками.
– Цыпленок и тот больше тебя ест. Скоро ноги с голода протянешь, без слез не взглянешь на твою худобу.
Это по вашим меркам я худая, а по нашим – топ-модель, возразила я про себя. Исключительно из нежелания огорчать радушную хозяйку, отщипнула блинчик, выпила пиалу ароматного, со смородиновым листком чая и, собравшись с духом, воспротивилась настойчивым попыткам втиснуть в готовую лопнуть меня приличный кусище яблочного пудинга. После чего самым бессовестным образом отправилась вздремнуть часок-другой. Имею право, между прочим, отпуск мой еще не закончился. Заснула я с мыслями о красавце-кассире.
Разбудила меня давешняя служанка. С грохотом ввалившись в опочивальню, она тревожным шепотом известила:
– Вас молодой кавалер желают видеть безотлагательно… – и выдержав паузу, многозначительно добавила: – Нижайше просят со всем почтением, от нетерпенья изнывают-с.
Глянув на уголок предзакатного неба, багровеющего в распахнутом окне, я ахнула: вот так вздремнула! Быстро приведя в себя в порядок, с трепетным сердцем спустилась в гостиную. Петр Трофимович мирно попивал кофе в компании гостя. Сам виновник переполоха, вскочив на ноги при виде меня, смущенно протянул букет роскошных белых роз.
– Не могу выразить всю глубину благодарности, – трагично изрек Жорж. – Ваше участие в моей судьбе словно открыло мне глаза. И если раньше это казалось безобидной шалостью, отныне душа моя источает горечь, понимая всю низменность свершенных мною поступков.
Благо букет выручил, за ним я и спряталась, давясь от смеха. Вот интересно, он меня за дурочку держит или правилами хорошего тона принято нести всю эту ахинею? На всякий случай я восторженно округлила глаза, пару раз наивно хлопнула ресничками и томно произнесла:
– Ах, оставьте… Право, так поступил бы каждый на моем месте. Легко походя сломать чужую судьбу. Все мы ошибаемся в этой жизни, но и наказание должно быть соразмерным.
Петр Трофимович деликатно покинул нас, шепнув мне перед уходом, чтобы я береглась.
– Вы сделаете меня окончательно счастливым, если примете приглашение на сеанс кинематографа.
Театральным жестом Жорж извлек из кармана глянцевые прямоугольники картона.
– Отчего бы и нет? – вслух задумалась я. – Заодно и по первопрестольной прогуляемся, всю жизнь мечтала ее красотами полюбоваться.
– Вы первый раз в Москве? – в голосе красавца-кассира прорезались покровительственные нотки. – Ваш дядя сказывал, что погостить прибыли на каникулы из провинции.
