– На сколько листов была книжка?
Петр Трофимович сморщил лоб в напряжении.
– После Рождества новую получал, просил на сотню листов, – неуверенно заявил он.
Ладно, пересчитаем вручную, по корешкам. Вся процедура не заняла и пяти минут. Выписав столбиком все проводки, я удовлетворенно прихлопнула ладошкой по гроссбуху, подняв при этом тучу пыли.
– Все ясно, как божий день! Если верить чековой книжке, то деньги снимались наличными пятьдесят три раза. Если судить по банковским отчетам – семьдесят два. Суммы чаще всего были небольшие, списывали аккуратно, чтобы не вызвать подозрений, но последнее списание на сто пятьдесят рублей выглядит очень странным… Либо обнаглели от безнаказанности, либо здесь что-то другое.
Петр Трофимович ошарашено покрутил головой.
– Анна Васильевна, голубушка, поясни попроще, ничего не пойму, – взмолился он.
– Да что тут неясного, дурень ты старый! – сердито вмешалась Серафима Павловна. – Кто-то получал деньги по поддельным чекам, а вину умело свалил на Николашу… Сам подумай, мальцу какая вера будет, если вскроется все?
Я взглянула на нее с неподдельным уважением. Никогда не подумала бы, что за внешней простотой скрывается столь острый ум. Вот тебе и умение разбираться в людях.
– А чеки-то кто подделывал? – сипло выдохнул купец.
– Завтра и выясним! – мстительно пообещала я. – Но одно могу сказать точно: без служащего банка такую операцию не провернешь… Утром выведем голубчика на чистую воду, можете не сомневаться.
Утро следующего день, как водится, принесло свои неожиданности – я влюбилась до беспамятства.
Правду молвят, что любовь зла.
Безмятежным солнечным утром, сладко потягиваясь на восхитительной пуховой перине, я вздрогнула от внезапно пришедшей в голову мысли – мне опять снился сон. Но скажите на милость, разве так бывает, сон во сне? Не знаю, у кого как, но у меня это случилось впервые. В груди шевельнулся холодок тревоги: а вдруг все не понарошку? Вдруг я и в самом деле неведомым образом очутилась в прошедшей эпохе?
Ладно, не будем поспешать впереди телеги. Наскоро приняв душ, я спустилась в столовую. Все семейство было в сборе, ждали только меня. Купец в тщательно отглаженном костюме, племяш Николя в мятом гимназистском мундире и Серафима Павловна в строгом темно-сером платье. М-да, в своем наспех наброшенном затрапезном халате я буду выглядеть далеко не комильфо. Кто ж знал, что у них принято за стол садиться при полном параде.
