По слухам, наш швейцарский банк может оказаться причастным, хотя и косвенно, к недавнему скандалу с золотом нацистской партии; даже если не касаться нравственной стороны вопроса, это свидетельствует о непродуманности и чревато некоторыми осложнениями, поскольку мы время от времени совершаем успешные сделки с Ротшильдами и в принципе на протяжении многих веков поддерживаем добрые отношения с еврейскими предпринимателями.
Как бы то ни было, одна из причин размеренного существования нашей компании, без лишнего вмешательства извне и без ненужной шумихи отрицательного или иного свойства, заключается в том, что мы располагаем достаточным количеством компромата практически на всех и вся, будь то коммерческие предприятия, суверенные государства или основные религии. Есть и другие причины, но о них речь впереди. Всему свое время (этому принципу, как доказывает наше долголетие, мы неукоснительно следуем во всех своих начинаниях).
– Ну, спасибо за поездку.
Реймонд ухмыльнулся:
– Мне было приятно, что вы у меня сзади, миз Тэлман. – Он стиснул мою руку немного крепче, нежели того требовало обычное рукопожатие, потом коснулся фуражки, и его гибкая фигура нырнула обратно в «лексус». Я позволила себе кратчайший прощальный взгляд и вздох; тут возникли двое коридорных, которые подхватили мой багаж и понесли его внутрь симфонии из серого камня, каковую представлял собой Блискрэг-Хаус; между тем автомобиль, заскрежетав протекторами по светлому гравию, пустился в обратный путь, через парк с оленями и настоящие леса, в сторону шоссе.
– Кейт! Девочка моя! Рад тебя видеть! Одетый в поношенный твидовый костюм, с облачком нечесаных, словно парящих поверх скальпа седых волос, без оглядки размахивая пастушьим посохом, как может привычно делать лишь тот, кто всю жизнь прожил под высоченными потолками, и ведя на одном поводке двух поджарых волкодавов, оставляющих на паркете клочки серой шерсти и две дорожки слюны, в вестибюле появился Фредди Феррин-дональд, который, хохоча, широко развел руки для объятий.
Сбоку его освещало зимнее солнце, брызжущее сквозь двухэтажное окно с витражом, изображавшим сталелитейный завод Викторианской эпохи: аляповатые пятна красного, кляксы оранжевого, искры желтого, а в верхней части – жирные клубы дыма, изрыгаемого гигантскими топками, и маленькие, согбенные человечки, едва различимые по соседству с россыпью искр и языками пламени. Самоуверенный и чудаковатый, натуральный английский сквайр старой закалки, дядя Фредди и в самом деле приходился мне сводным дядюшкой, поскольку был сводным братом миссис Тэлман; такая степень родства не мешала ему время от времени с широкой ухмылкой отпускать в мой адрес сальные шуточки, а то и похлопывать меня по заднице. Впрочем, скучать он мне не давал, а поскольку близких родственников у него, как и у меня, не было, мы на удивление хорошо ладили.
