В смущении Диана и Кари повернулись к окну, за которым промелькнула тень. В следующий момент раздался приглушенный звук. Кари качнулся и схватился за голову, а у его ног лежала разбитая цветочная ваза, которую Джоанна Сантори швырнула изо всех сил в своего мужа.
— Ты ранен, Кари? — Диана хотела осмотреть его, но он отказался от ее заботы, стоя с несчастным выражением лица. — Ты должен сейчас же лечь.
Джоанна Сантори продолжала еще что-то кидать в своего неверного мужа, а Диана повела мрачно молчавшего Кари к каютам, где жила команда. По дороге она чмокнула его в щеку, потом вернулась к себе.
Лучше бы они остались в постели, вместо того чтобы наслаждаться ночной романтикой на палубе, подумала она, упала на кровать, совершенно обессиленная, как после марафонского бега, и закрыла глаза. Секс — это прекрасно, но он не должен вырождаться в некий вид работы, успела она еще подумать и в следующий момент заснула.
Солнце накалило палубу яхты, на небе не было ни облачка, но легкий бриз несколько смягчал эту жару. Диана наслаждалась покоем на носу корабля. До нее доносились приглушенные голоса других гостей со средней палубы, и она упивалась последним днем этой прекрасной недели, под которой Кари должен поставить точку этой ночью. Круиз заканчивался, а вместе с ним и очень приятная авантюра с матросом «Герольда».
На Диану упала тень, и когда она, прищурившись, открыла глаза, то увидела силуэт своего шефа в сверкающем солнечном ореоле.
— Привет, — сказал он, не двигаясь с места. — А не скажете ли вы, как в свое время Геракл, что я загораживаю вам солнце.
Диана покачала головой.
— Во-первых, это сказал Диоген, античный грек, который жил в бочке. И, во-вторых, так не говорят своему шефу и хозяину, у которого находятся в гостях. Это было бы не только невежливо, но также и неумно.
Ричард Хилл сел на корточки.
— Я очень рад, что вы все-таки привыкли к жаре и можете наслаждаться поездкой.
— О да, я полностью адаптировалась и получаю массу удовольствия.
Ее взгляд поискал причину жары и наслаждения, но вместо Кари она увидела спортсменов, спор которых становился с каждым днем все ожесточеннее.
Пол Хоган повернулся и подтолкнул Энди Пратта вперед.
— Теперь я делаю тебе попутный ветер, ты, болтун, — кричал он при этом. — Ну, пошел, чего же ты ждешь? Беги! Вот и толчок в спину, ты бегун-рекордсмен, а вот и еще один, и еще…
Энди натолкнулся спиной на поручни, высоко вскинул руки, беззвучно перевернулся и упал. Раздался приглушенный звук, а Пол Хоган перевесился через поручни и уставился вниз.
