Ирина объяснила, в чем заключается суть и способ временного перехода, такого, каким она переправила в прошлое Берестина. Уточнила, в чем разница. Они вдвоем с Левашовым, перейдя на заумный язык рисунков, формул и символов, начали горячо спорить о чем-то и что-то выяснять. Новикову это было недоступно, а потому — скучно.
Он перешел к стеллажам, стал листать книги.
Удивительная вещь судьба! Ей было угодно, чтобы столько лет назад он остановился у перил Устьинского моста в печали и меланхолии, окликнул вдруг проходящую мимо девушку… И такие из этого произошли последствия. Может быть, действительно жизненно важные для целых двух вселенных? Возможно ли это? И не права ли тогда Ирина со своими теориями? А если даже и права? Он-то сам все равно поступал только так, как находил нужным. Нет ни в чем ни вины его, ни заслуги. А вот если Ирина останется навсегда на Земле, встретит своего Берестина и будет счастлива — чего еще ему-то желать? Он столько доставил ей тяжелых минут, что если сейчас поможет ей, то хоть как-то искупит свою вину перед ней.
Ирина и Левашов, кажется, договорились. Андрей вернулся к столу.
— Придется выйти на улицу. Отсюда не получится, — сказала Ирина. — Сейчас я оденусь соответственно сезону там, и пойдем… Вот это все, — она показала на свою аппаратуру, — можете забирать себе. Мне больше не нужно, а вам пригодится в ваших экспериментах…
Левашов погасил в глазах жадный блеск и сказал:
— Только, Ира, надо ведь сказать Андрею…
— Что? — вскинул голову Новиков. Его задело, что теперь у них появились отдельные от него тайны.
— То, что имеется одна… м-м-м… техническая, а может, философская тонкость. При наложении миров и времен возможен вариант, в котором нас просто не будет. Вообще.
— Это то есть как? — поднял бровь Новиков.
— Вот так. Просто. Про интерференцию слышал? И мы, вроде волн, можем наложиться сами на себя, и привет… Митькой звали.
— Увлекательно… — сказал Новиков. Ему до смерти надоели вдруг все эти парадоксы. — Ну, наложимся… И как это будет выглядеть?
— А как выглядел бы мир, если бы ты совсем и не рождался? Да и твои родители тоже. Здорово бы тебя это угнетало?
— А зачем тогда нам все это нужно?
— Получается, что если мы этого не сделаем, то же самое может выйти само собой. И даже хуже…
— Уловил. Если бы покойник ходил с бубен, еще хуже было бы. Что вы мне голову морочите? Я все равно в этом деле за болвана, так и спрашивать нечего. Аге квод агис, сиречь — делай свое дело и не высовывайся.
