О сущности поэзии Вадим Негатуров писал еще в 2010 году — в стихотворении «Не осуждай поэта…»:
Один заметит в лужах
только сор и грязь,
Другой заметит в лужах
отраженье звезд;
Один пойдет вдоль речки,
брод найти стремясь,
Другой для всех построит
долговечный мост.
Как субъективны часто
истина и ложь!
Как часто путаем мы
сырость и росу́!
Я видел дьявольский огонь
в глазах святош,
В глазах у грешных
видел ангелов слезу…
И я поэтому
не вправе обсуждать
Мораль поэтов и
плотские их грехи:
Грешны поэты!
Но к ним сходит Благодать,
Чтоб трансформироваться
в песни и стихи…
Поэт стихами осужден
или спасен —
— Он в Мир несет соблазны
или чудеса…
Стихи — дрова костра,
где будет он сожжен,
Иль космотопливо
для взлета в Небеса…
Известно, что истинный поэт — провидец. В этом стихотворении Вадим фактически предсказал свою судьбу… Единственная его ошибка — в союзе «иль», «или» — вместо которого следовало поставить самый простой союз — «и». Ведь не будь он поэтом по своей душе, он вряд ли бы оказался тогда в горящем Доме профсоюзов; а имя поэта увековечено только что учрежденной Международной открытой литературной премией «Куликово Поле» памяти Вадима Негатурова. Как видите, всё тут сошлось: и костер, вспыхнувший 2 мая 2014 года, и «взлет в Небеса…».
Незадолго до дня своей трагической гибели он вдруг сказал Надежде Дмитриевне: «Мама, когда я умру, меня все узнают»…
Судьбе поэта и гражданина — гражданина прежде всего того самого «Русского мира», в котором неразрывно соединено бытие трех братских православных славянских народов, — посвящена эта наша книга серии «Жизнь замечательных людей».
Глава 1
У САМОГО СИНЕГО МОРЯ (1959–1977)
Моя Одесса — это люди-одесситы…
Хоть ироничны, но зато душой открыты,
Порой язвительны — зато юмористичны,
Всегда приветливы, добры, оптимистичны…
Помнится, Эрнст Хемингуэй (кто из того поколения, к которому принадлежал Вадим Негатуров, не увлекался в свое время творчеством бородатого симпатяги «папы Хэма», чей портрет можно было увидеть во многих советских квартирах?) назвал далекий Париж «праздником, который всегда с тобой». Можно сказать, что подобным праздником для жителей других, более северных регионов была в советские времена Украина. Не забыть, как просыпаешься утром в купе поезда и видишь за окном необъятный степной простор, озаренный ярчайшим солнцем, висящим в выцветшем от жары небе, высоченные узкие тополя, нарядные белые домики, яркие цветы мальвы у заборов (в Москве она тогда еще не росла)… Это было что-то совершенно непохожее на российскую среднюю полосу и в то же время свое, родное — не то что загадочная Прибалтика, хотя и тоже тогда своя, но представлявшаяся некоей «советской заграницей».
