Ассистент. Сюда приедет автобус?
Лузин. Сюда приедут артисты Воронежской филармонии и Маргарита Мостовая. (Направляется к телефону.)
Ассистент. Одну минуту…
Михеев. Как же будет со мной, мужчина?
Ассистент. Подождите.
Михеев садится на диван. Засыпает.
Лузин. Слушаю вас!
Ассистент. Как вы сюда попали?
Лузин. Это долгая история. Сначала мы хотели поехать по Украине, Сумы… Чернигов… Винница… Я съездил туда, утвердили сроки. И вдруг, приезжает администратор саратовских цыган. Ну и сами понимаете — цыгане у нас идут первым номером… Этот администратор, мой старинный, друг, выпил со мной бутылку коньяка. Я поехал в Орел. В Орле уже полгода сидит ансамбль лилипутов «Колибри». Вот так мы сюда и попали. Вы думаете, продавать искусство легко? Народ пресытился. Везде зрелища, везде интересно. Дома телевизор, за углом кино. Вы из газеты? Мы будем работать, в основном, по области. Извините, надо позвонить одной докторше, па звать ее на концерт. Говорят, она лечит гипнозом от полноты. (Дежурной.) Софа, вы еще здесь? Я же вас просил посмотреть. Они могут ездить вокруг дома и не найти дверей. Все привыкли, что я прокладываю дорогу, как бульдозер.
Ассистент. Один вопрос…
Лузин. Все решили задавать сегодня по одному вопросу. Не надо скупиться. Софа, вы инвалид? Вас прибили к полу гвоздями? Молодой человек, я знаю, что интересует прессу. Мы дадим несколько шефских концертов. Главное, в нашем репертуаре, конечно песня. Много юмора, немного сатиры… Я не мог выйти, мне могут позвонить! Кто-нибудь, сходите посмотрите!
Ассистент. Стоп! Подождите! (Подходит к дремлющему Михееву.) А вы кто такой все-таки?
Михеев. Две пересадки поездом… сначала самолетом думал. Полтора суток просидел в аэропорту. Ветер… ураган. Самолеты не летают. Сдал билет… От аэропорта до вокзала чуть ли не сто километров… успеть к поезду, а ехать не на чем… А следующий будет только через двое суток. Автобусы не ходят, идет экономия бензина! За полдня приехал один — двери сорвали, стекла выбили. Друг друга толкают, бьют… А я сел на остановке… думаю, не поеду. Что же если еще здоровый, старика там или женщину должен ног сбить, а иначе никак не добраться… Свои ж вроде люди… не враги. Махнул рукой… Остался один на остановке. Тут парень с золотых приисков… Он ночью еще в аэропорту все ко мне подсаживался — выпить ему не с кем было… Сговорил за семьдесят рублей почтовый фургон — садись, кричит мужик, не бойся, не надо в долю входить… А кругом град… дождь, ветер… Ехали, парень этот с золотых приисков, значит, всю дорогу переживал: хотел слетать в Москву на какое-то Ваганьково кладбище, Володе положить цветы. Какому Володе? Уж я не стал спрашивать… Вот! Считайте — это две ночи! В поезде — внизу, на полке мужик, чуть старше моих лет… едет с курорта… То радио включит, приемничек у него маленький… то вскрикнет, и все смеется… все смеется. Я его и просил, и грозил… нет — веселится и все! Оказывается, его телеграммой вызвали — у него сын погиб. Я думал он смеялся, а человек оказывается, плакал… Я-то сквозь дрему не разобрал. Ну как тут спать? Когда у человека такое горе. Сел с ним… поговорил — считай это уже третья ночь ушла. Вот теперь четвертая.
