Клава. Я ей кричу: назад! — плывет вниз по течению с песней.
Рубцова. Ну все! Ее отправлять надо в Союз! Алексей Николаевич, она всю душу мне вымотала! В Риме ни одной ночи не ночевала. Где была? Что делала? Я не знаю! Взял как знающую язык — ни разу не подошла, не помогла. Несет черт-те что про нашу страну! Вот так формируют делегации теперь — дайте им интеллигенцию обязательно и рабочих.
Клава. Рабочая — это я.
Рубцова. Алексей Николаевич, прошу тебя как представителя страны…
Клава. Нина Михайловна, не обращайте вы внимания. Женщина помешана на искусстве, неравнодушна к итальянской песне.
Потаповский. Давайте-ка лучше догоните ее, скажите: это не дешевое удовольствие. У наших людей бывают эксцессы тут в конце маршрута. Гондолы — особая статья. На группу если поделить — это терпимо. Идите попытайтесь на двоих.
Клава. На троих я бы попыталась. И то без посуды. Приятно с советским человеком поговорить. Слава Богу! Наконец-то наш мужчина показался, а то делегация советских женщин уже по гондолам прыгать начала. У вас тут нет наших ребят помоложе? Организуйте для нас круглый стол… Но можно и квадратный.
Рубцова. Алексей Николаевич, Клава — знаменитый на весь северный флот водолаз.
Потаповский. Тебя, Клава, как по батюшке?
Клава. Меня можно и по матушке, просто Клава. Чем я знаменита, Нина Михайловна? Моя фотография на обложке журнала «Работница» была, да и то в скафандре. Так что меня без амуниции никто не узнает. Вы один пришли? Наших ребят не взяли?
Рубцова. Клава, ты разговариваешь с консулом Советского Союза.
Клава. Вы кого консультируете? Меня надо хорошо проконсультировать! Тут есть зимняя обувь недорогая?
Рубцова. Ты опять? Мы в Риме будем целые сутки перед отлетом — все купишь.
Клава. Консул, вы из Рима?
Рубцова. Не из Рима.
Клава. А в Риме-то, оказывается, все дешевле. Я, когда приценивалась во Флоренции, оказалось, почти никакой разницы, а меня всё убеждали: не торопись, приценись.
Рубцова. Я договорилась с посольством, они покажут точки.
Клава. Да, прямо изо всех щелей они повылезут! Из аэропорта — в гостиницу привезли, и духу их не было. Комитетских двух они возили! А я одна без языка металась. Знаете, в чем я несправедливость вижу? Комитетские ездят с делегациями беспрерывно и уже, наверное, впрок покупают, а мы, работяги, раз в жизни сюда попали. У них, у комитетских, целевые поездки. Они за ангорой в этот раз приехали. Они здесь переводчиков забрали и поплыли выбирать ангору. Я во Флоренции на пальцах объясняла итальянцам, какие мне нужны унты… Уж и глаза им вот так показывала: мол, буряты это носят, бу-ря-ты, я-ку-ты… Снег, кричу, холод!.. Толпа собралась, смеются. Думали, наверное, самодеятельность выступает. Стали сообща разгадывать, принесли шубу. Я им кричу: ноги, но-ги! Снег… мороз! Принесли колеса с цепями…
