Мировой кризис 1877 г. резко обострил конкуренцию между развитыми промышленными странами, что побуждало европейцев искать новые рынки сбыта. Но к 90-м годам XIX века мир оказался окончательно поделен между «старыми» европейскими державами, первыми вступившими на путь активной колониальной экспансии, — Англией, Францией, Португалией, Голландией, Бельгией. Уже в 1881 г. Франция столкнулась с Бельгией в Конго, в 1898 г. с Англией в Египте, в 1905 г. впервые с Германией в Марокко… Германия явно отставала от своих конкурентов, колониальное управление в ней было основано только в 1907 г., но она и не собиралась сдаваться. Накануне Первой мировой крупнейший немецкий экономист (и практический политик) К. Гельферих пророчествовал: «Развитие германских колоний и теперь еще находится в первоначальной своей стадии. В будущем наши многообещающие начинания создадут нам колониальный рынок для наших промышленных продуктов и культуру сырья, необходимого для нашего народного хозяйства… и этим упрочат наше мировое положение»>{305}.
Но Германия потерпела поражение, а ее и турецкое колониальное наследство оказалось уже давно поделено тайными договорами между странами Антанты. Против тайных договоров выступили большевики. Несмотря на негодование Англии и Франции, они опубликовали тайные соглашения между ними и царской Россией о послевоенном разделе мира. «Пункты» Вильсона также провозглашали, в качестве одного из принципов международной политики, отказ от тайной дипломатии. Хауз утверждал, что именно тайные договора, делящие мир на зоны влияния, возвращают эпоху империалистического соперничества и вспахивают «почву для новой войны»>{306}.
Такой подход выходил за рамки привычной дипломатии европейских стран. Не случайно Франция и Англия восприняли инициативу американского президента «в штыки». Клемансо: «Я не могу дать согласие, на то, чтобы никогда не заключать особых или тайных дипломатических соглашений какого-либо рода». К этому м-р Ллойд Джордж с такой же краткостью и решительностью добавил: «Не думаю, чтобы можно было так себя ограничивать»>{307}. Английский премьер торопил: «Мир ждет реальных, а не абстрактных решений. Удовлетворим же общественный аппетит скорым разрешением судьбы германских колоний».
И здесь В. Вильсон снова выдвинул свои «пункты»: «Соединенные Штаты Северной Америки не считаются с притязанием Великобритании и Франции на владычество над теми или другими народами, если сами эти народы не желают такового. Один из основных принципов, признаваемых Соединенными Штатами Северной Америки, заключается в том, что необходимо считаться с согласием управляемых. Этот принцип глубоко укоренился в Соединенных Штатах. Поэтому… Соединенные Штаты желали знать, приемлема ли Франция для сирийцев»
