Тупик либерализма. Как начинаются войны | страница 5
Генерал Тренер констатировал: четыре года страна стояла, как скала, а сейчас зараженная ядом большевизма она превратилась в труп. «Везде происходило хищение военного добра и полностью уничтожалась способность отечества к обороне. Исчезла гордая германская армия, которая выполнила невиданные в истории дела и в течение четырех лет противостояла превосходящему по силам противнику»>{20}. Западный фронт рухнул, солдаты толпами сдавались в плен. По словам Людендорфа: «Мир созерцал с удивлением эти события и не мог понять, что происходит: слишком невероятным являлся развал гордой и могущественной Германской империи… Антанта еще опасалась нашей силы, которая в действительности была уже уничтожена, продолжала делать все возможное, чтобы использовать благоприятный момент, поддерживая посредством пропаганды процесс нашего внутреннего разложения, и вынуждала нас заключить мир илотов…»>{21}
С немецких генералов слетел боевой пыл, теперь революция виделась им гораздо большей опасностью, чем даже мир Вильсона. Они, правда, пытались еще сыграть на угрозе большевизма. Людендорф пугал «союзников»: «Наш заслон против большевиков стал уже очень тонким и едва ли был достаточным. Генерал Гофман и я подчеркнули, что опасность большевизма очень велика, и настаивали на необходимости сохранить пограничный кордон»>{22}.
Но маршал Фош предпочитал не предаваться иллюзиям: «До тех пор, пока германские делегаты не примут и не подпишут предложенные условия, военные операции против Германии остановлены не будут». Зачем Эрцбергер пугает союзников большевизмом: «Иммунитет к нему исчезает только у наций, полностью истощенных войной. Западная Европа найдет средства, как бороться с этой опасностью». Генерал Винтерфельдт попытался надавить на эмоции: «Бесчисленное число воинов погибнет зря в последнюю минуту, если боевые действия будут продолжены». Фош: «Я полностью разделяю ваши чувства и готов помочь в меру своих сил. Но боевые действия будут закончены только после подписания перемирия»>{23}.
Союзники были и сами истощенны войной, теперь же, размягченные ультиматумом Хауза, они все больше шли у него на поводу. Тот же Фош утверждал: «Я вижу в подписании перемирия только преимущества. Продолжать борьбу в текущих условиях означало бы подвергать себя огромному риску. Примерно пятьдесят или сто тысяч французов погибнут при достижении необязательной цели. Я буду в этом упрекать себя всю оставшуюся жизнь. Крови пролито достаточно. Все, хватит». Клемансо: «Я полностью с вами согласен»
