казалась раем.
Принудительное лечение по определению суда применялось значительному числу испытуемых, но суд был неправый (опять КГБ), а в институте им. Сербского специально использовались мучительные методы – галоперидол, сульфозин, вдувание подкожно кислорода, «влажные укрутки» и т. д. Я подчеркиваю, что они не оговариваются, употребляя слово специально. Правозащитники считают, что все, кому суд определил принудительное лечение, были психически здоровыми, и, что экспертиза за рубежом, куда диссиденты эмигрировали, признавала их психически здоровыми.
Однако в условиях «холодной войны», когда СССР на Западе считали «империей зла», могли ли зарубежные психиатры, которые тоже действовали по указке ЦРУ и ФБР признавать диссидентов душевно больными, тем самым подыгрывая КГБ?
Думаю, что нет. Далее мы увидим из психопатологического портрета советского диссидента, кто были такие диссиденты.
Диссидентское движение бесславно закончилось в середине 70-х годов. Но клевета на психиатрию и психиатров льется широкой, мутной рекой по сей день.
В недавно вышедшей интересной книге Т. Б. Дмитриевой, директора ГНЦССП им. В. П. Сербского «Альянс права и милосердия», делается попытка перевести обвинения правозащитников и «независимых» психиатров во вменяемое русло. Но не тут то было. Нападки на судебную психиатрию еще более усилились.
Видите ли, Татьяна Борисовна покаялась, да не так, и методы «карательной психиатрии» продолжают применяться, но уже к предводителям «тоталитарных» сект (заметьте, изуверских, психотронно воздействующих на разум, в особенности, молодых людей).
Чего проще – не обращать внимания – «брань на вороту не виснет», «собака лает, а караван идет», но как же подогревается ими общественное мнение!
Почему никто не защитит психиатров, работающих, и хорошо, грамотно работающих, в провинции?
Они тоже «каратели», «доктора Менгеле», гестаповцы? Почему не слышно мнения видных ученых-психиатров? Опять страх? Но ведь уже не то время, когда некоторых психиатров, не согласных с мнением членов судебно-психиатрической экспертной комиссии по делам о вменяемости диссидентов, увольняли с работы, подвергали аресту. И пр. пр. яркий пример этому – судьба психиатра С. Глузмана.
А может быть все более просто?
Может быть, весь этот сыр-бор нужно рассматривать в регионе Садового кольца г. Москвы? Зачем же так всех психиатров, работающих не за страх, а за совесть клеймить Каиновой печатью, обвиняя в предательстве и в нарушении клятвы – per primum non necere!
