От середины июня до середины лета ровно одна неделя, и эту неделю тоскующий Камилл вдруг решил провести в Ленинграде.
Билет он смог достать на дневной поезд с удобными мягкими креслами. За окном пробегали поначалу хорошо знакомые, преимущественно березовые ландшафты Подмосковья. День был солнечный, воздух был прозрачен, луга и перелески отлично просматривались.
Березы, березы, березы… Бледные болезненные создания, порождения ледниковых веков. Осины издали кажутся более основательными, но они и того хилее – древесина как труха.
Камилл вспомнил высокогорье Памира и Тян-Шаня - и там белые березы подобны нематодам, обитателям подземных водоемов. И тяготеют они к подножью ледников и снежников. А ниже – мощная арча, великолепные ореховые рощи.
Но как великолепны дубы Орловщины, грабы Закарпатья! Их темно-зеленые, полные жизненной силы кущи одним своим видом даруют здоровье и энергию. У несчастных же берез блеклые листья с бледной изнанкой вызывают жалость. А подует ветер – скрипят, болезные, жалуются. А дубы выдерживают ураганные ветры, только гудит крона.
Но некоторым нравятся и березы:
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится…
За Тверью пошли по большей части сосны и ели, которые своей строгостью были более по нраву Камиллу.
Поезд прошел через мост над полноводной рекой. «Это Волхов» - сообразил Камилл, вообще-то плохо знающий заволжскую географию.
Устали глаза. Камилл закрыл их и незаметно ушел в короткую дрему. Проснулся он от страха: ему привиделся бородатый старый человек, беззвучно шевелящий губами и жестикулирующий длиннопалыми руками. Пока Камилл соображал, почему этот вроде бы вовсе и не страшный седой человек его напугал, поезд уже вошел в черту городских кварталов.
Вот и Московский вокзал, троллейбус уже идет по Невскому, везет Камилла к гостинице Европейской, в которой привык останавливаться наш доктор наук.
Закусив в кафе второго этажа, Камилл не преминул возможностью полюбоваться видом на Неву и крепость с Адмиралтейской набережной, заполненной по случаю белой ночи толпами гуляющих. Но дала себе знать усталость от долгой поездки, и он вернулся в гостиницу.
Наутро Камилл, следуя давно заведенной им традиции, отправился в Эрмитаж.
Эрмитаж… Как войдете, так сразу направо Лестница. Да, Лестница с большой буквы! Это вам не Площадь Испании и не Одесса - это мрамор, порфир и золото, это скульптуры искуснейшей работы из каррарского камня! Ах, что это за скульптуры, что за формы у ныне безымянных красавиц! Подобных красавиц ножки не ступали на пресловутые ступеньки Каннского фестиваля! Да, умели выбирать короли и императоры красивых фрейлин и не скупились на затраты, чтобы увековечить их тленную красоту в прекрасном вечном камне! Взирают на вас, поднимающегося по широкой Лестнице девицы! - и сверху, и снизу, и слева…, нет, слева мальчики, а справа опять девицы, и какие!
