- Ты чего? - тон бродяги был миролюбив.
Камилл медлил с ответом, с удивлением вглядываясь в соседа по камере. Отвислые щеки, маленький нос и густые темные волосы.
- Я тебя знаю, - наконец произнес он.
Конечно же, его соседом оказался тот самый толстогубый субъект с пыльной шевелюрой, который пять лет тому назад на полустанке под Саратовом утверждал, что татары провели немцев в Крым по узкому Перекопскому перешейку.
Толстогубый сел на нижние нары, и лениво соображал, где он мог встречаться прежде с этим парнишкой.
- А-а, ты в Астрахани в камышах жил, в лодке, - произнес он, решив, что узнал парня. – Куда дружок твой длинный делся?
Камилл задумался, потом ответил:
- Не-е. Я тебя в Саратове видел. С тобой еще белобрысый один был, молодой, и еще другой, в тельняшке.
- А-а, Матрос! Он помер. А тот молодой, Серый, у него отец объявился, офицер. Он бродяжничать бросил, живет в Латвии. А ты здесь как?
Камилл решил не вступать в подробный разговор с этим бродягой.
- Не твое дело, - ответил он.
Бродяга был неприятно удивлен. По такому поводу в их среде не принято было отшивать собрата. Рассказывать с большими приукрашиваниями о произошедших событиях было одним из приятнейших времяпрепровождений несчастных отщепенцев, промышляющих мелким воровством, жульничеством, тасканием овощей с огородов. Поначалу он и Камилла принял за члена большого семейства профессиональных шатунов,но быстро понял, что его новый сосед просто местный шалопай, угодивший в каталажку за какое-нибудь хулиганство.
Камилл лег на шершавые доски нар, вытянув ноги и положив затылок на запрокинутые за голову руки.
- На ночь дают камышовую циновку и ватную подушку, - бродяге очень хотелось поговорить.
Камилл опять смолчал. Он думал о братишке и маме. С братишкой, положим, все будет в порядке - если проголодается, то зайдет к соседям. Он обычно делает это очень серьезно, садится за стол и требует принести поесть. Если еда ему не по вкусу, то он сразу же объявляет об этом и соседи, будь то женщина или мужчина, скрывая от этого серьезного человечка улыбку, приносят ему что-нибудь другое, хотя бы печенье с чаем. Иногда бывает и так, что, встав из-за домашнего стола, на который подано блюдо, которое ему не по нраву, он заявляет, что у тети Фатимы или у дяди Сейдамета сегодня пельмени или пирог, так что…, и степенно удаляется в другие гости.
Но для мамы, если Камилл до ее прихода домой не вернется, случившееся будет еще одним потрясением. Юноша взволнованно вскочил с нар - что же делать, что придумать?! Первым порывом было стучать в дверь и кричать, требовать, чтобы его выпустили. Но он усилием воли удержал себя от такого бессмысленного поступка, который, к тому же, очень порадует его врагов – коменданта и всех других офицеров. Добрый бродяга с пониманием глядел на парня и готов уже был сказать «Бесполезно! Не надо!», если бы тот бросился бы к дверям. Когда же Камилл сел на нары, обхватив голову руками, бродяга сел рядом, но не очень близко, и произнес:
